Мы прошли через разгромленный коридор и через еще больше разгромленное кафе.
– Теперь оно точно может называться «У бегемота», – сострил Семафоров.
Но мне было совсем не смешно. А Семафорову смешно. Он переворачивал столики и смеялся.
А я рылся в баре. Чтобы найти большую пластиковую бутылку.
Семафоров продолжал громить кафе. Столы и стулья разлетались в разные стороны, что-то билось, что-то крушилось – весело, короче. С Семафоровым точно что-то происходило. Я даже догадывался, что именно. И от этого он менялся, в нем проявлялась необычная смесь наглости, трусости и жестокости.
– Сколько осталось? – остановил его я. – Сколько животных?
Семафоров уселся в кресло и принялся считать.
– Значит, у нас живут: зубр, анаконда, лошадь…
Я рассмеялся.
– Чего смешного?
– Вампира-бегемота мы видали, вампира – морскую свинку тоже, осталось вампира-лошадь увидеть!
– Увидишь. На чем я остановился… Ну да, на лошади. Лошадь, тигр… Тигра мы убили. Крокодил, черепаха…
Теперь рассмеялся уже Семафоров.
– Слушай, Куропят, – сказал он. – А тебе не кажется, что это сон? Бред?
Я нашел пятилитровую пластиковую бадью и теперь переливал в нее воду из ведра.
– Двое не могут находиться в одном и том же бреду, – сказал я. – Такого не бывает, я по телику видел. Либо ты в моем бреду, либо я в твоем. Но если я в твоем бреду, то рассуждать не могу. Значит, это ты в моем. И вообще, хватит думать. Мысль – враг дела. Кто еще остался?
– Обезьяна, волк, павлин… Все.
– Много работы, – сказал я. – Надо идти прикончить их. И свинку, главное, надо оформить. Ты как, в порядке?
– Нормально.
– Тогда идем.
Я двинулся к выходу. Но Семафоров неожиданно остановил меня. И даже оттолкнул.
– В этот раз я первый, – он подхватил багор, подмигнул мне и шагнул через разбитую витрину на улицу.
Что-то похожее на толстый пожарный шланг обвило Семафорова за шею и выдернуло вверх.
Будто его и не было.
На асфальт брякнулся багор.
Я выскочил из кафе.
В воздухе, метрах в двух над землей, извивался жуткий клубок. Огромная, раздувшаяся до толщины камеры от большегрузного грузовика змея, и запутавшийся в ее объятиях Семафоров. Бедняга был сжат мощной хваткой анаконды-вампира. Глаза у Семафорова были выпучены до крайней степени, казалось, что они вот-вот выпрыгнут из глазниц и повиснут на веревочках.
То, что парень был довольно грузен, не позволяло анаконде утащить его под купол. Но и вниз, на асфальт, Семафоров опуститься не мог.
Он сумел только просипеть:
– По… по… по…
Видимо, хотел помощи попросить. А помощь ему не помешала бы – судя по покрасневшему лицу, воздух из семафоровских легких был почти выжат. Анаконды в телевизоре всегда так делали, всех выжимали.
Я подпрыгнул и ухватил змеюку за хвост. Рванул вниз. Сначала она послушно потянулась к асфальту, но затем неожиданно стала раздуваться, резко увеличиваясь в объемах. И меня легко потащило вверх.
Я попытался ее тормознуть, схватившись за змеиный хвост обеими руками. И очень скоро оказался метрах в трех над землей.
А анаконда продолжала раздуваться и тащить нас кверху. И тогда я сделал то, что только и можно было сделать. Повис на одной руке, выхватил свой кинжал и пропорол в боку змеи длинную дыру.
Анаконда хлопнула, как воздушный шарик, подъемная сила исчезла, объятия разомкнулись, и мы полетели вниз.
Я сжался, ожидая мощного удара об асфальт.
Но нам повезло. Свалились мы не на асфальт, а в лужу, где обычно валялся бегемот.
Не могу сказать, что это доставило мне хоть какое-то удовольствие, бегемот – не самое опрятное животное, особенно по части навоза. Хорошо хоть лужа была не совсем глубокая, а то бы затонули с концами.
Я погрузился, достал до дна, оттолкнулся и всплыл. В два гребка добрался до края лагуны, выбрался на берег. Огляделся. Бегемота не было видно. Не знаю, куда он сгасился, но видно его не было. Наверное, покинул свое жилище в поисках лучшей доли.
Тогда я ощупал себя. Цел. Только вот пистолет один потерялся. И бильярдные шары утонули.
Посмотрел наверх. Анаконда, извиваясь, поднималась к куполу. Кинжал для бумаги не был смочен в святой воде, дыра в анакондовом боку затягивалась, змея раздувалась снова. Без груза ей теперь будет трудновато.
Тут я вспомнил о Семафорове. Он не выныривал. Поверхность лагуны была спокойна и тиха, никаких семафоровских признаков. Семафор утонул…
Погружаться в лагуну еще раз мне не хотелось, я решил даже сходить к кафе, подобрать багор и пошарить им. Но тут воды заволновались, и Семафоров явился на свет. Выглядел он здорово – был похож на старого пьяницу-водяного: в грязи, в тине и в лопухах полусгнившей капусты.
Он выбрался и улегся рядом со мной, нагло заявив:
– Выглядишь как дохляк.
– А ты вообще никак не выглядишь, – ответил я.
– Змейку тоже убил? – спросил Семафоров.
Я молча указал пальцем вверх. Семафоров оценил летающую анаконду и выдал:
– Красиво. Если такую анаконду прицепить к воздушному шару, то…
С противоположной стороны лагуны послышался лязгающий звук. Затем рев. Я с трудом поднялся на ноги и поглядел в указанном направлении.
– Что там? – спросил я.
– Крокодил. Крокодил там.
– Крокодил же, вроде, не рычит?
– Тогда бегемот. Бегемоты так орут.
– Надо их кокнуть. Пока они нас не кокнули.
– Как скажешь…
И мы двинули прибивать крокодила и бегемота.
Возле кафе мы подобрали топор, багор и бутылку со святой водой. Я продолжал чувствовать себя героем. И борцом со злом. Несомненно, это был самый героический день в моей жизни. Вернее, самая героическая ночь.
Вольер крокодила был разрушен. Будто в него попал здоровенный снаряд. Ограда из плексигласа была снесена, болотце, в котором крокодил обычно нежился, расплескалось. Потому что внутри вольера шла война.
– Ты только погляди… – прошептал Семафоров. – Это же…
В грязи, оставшейся после болотца, бились крокодил и бегемот. Бегемот-вампир пытался добраться до вампира-крокодила.
Бегемот раздулся еще больше и теперь напоминал небольшую цистерну для перевозки нефтепродуктов. Его клыки, и без того немаленькие, увеличились в два раза и теперь не умещались внутри пасти. И бегемот старался насадить крокодила на эти самые суперклыки.
Крокодил же был вообще супер. Вирус вампиризма повлиял на него странным образом – у крокодила и так все зубы были как клыки, а теперь они просто увеличились в размерах. И оказалось, что вся пасть крокодила утыкана острейшими зубами. Целый частокол.
– Почему они не взлетают? – прошептал я. – Если они обвампирились, они должны теперь взлетать…
