Видя такую всенародную поддержку, начальство прониклось и позволило – нет, не оформить, – просто докрасить фойе, выдав краску голубого цвета. Выкрасил Юрий быстро и умело, как профессиональный маляр. Затем ему предложили покрасить новый коровник, он и с этим справился играючи. Возможно, так бы и жил – в совхозе многие здания требовали покраски, если бы не устраивал банкетов, сперва по случаю сдачи, как он их называл, объектов, потом получения заказов, потом во время работы. И постепенно ему перестали поручать что-либо более-менее важное, а поскольку ничего другого, кроме как рисовать, он не умел, то и приставили его сторожить сначала здание дирекции, потом механическую мастерскую, и, в конце концов, начавшуюся стройку.
– Вася, – затараторил дребезжащим голосом Довбыш, распространяя крепкий сивушный дух, – тут такое…
– Какое? – Василий отстранился. – Сколько ж ты пить можешь?
– Да мы по чуть-чуть и приняли-то.
– Видел я твоё по чуть-чуть. Он трактор ухитрился в такую грязь загнать, что вытащить не могут. Где плуг, пьянь?
– Да трезвый я, трезвый! – хрипло зашептал Юра. – Да, выпили мы, но сейчас ни в одном глазу.
– А разит, как от самогонного аппарата. – Василий пригляделся: действительно, несмотря на запах, сторож был трезв и… напуган.
– Что случилось? – спросил Василий.
– Не поверишь, Вася, я сам думал: с пьяных глаз мерещится, но уж больно страшно.
– Да говори толком! – снова рявкнул тракторист. – Там люди плуг ждут, пахать надо.
– Да вон он, плуг, – сторож указал куда-то в сторону. – Только я туда не пойду.
– Это ещё почему? Кто мне его цеплять будет?
Юрий помотал головой.
– Нет, Вась, ты уж сам как-нибудь. Боюсь я.
– Чего?
Но Юрий сжался и затряс головой.
– Нет!
– Тьфу! – Василий сплюнул, решив позже разобраться, сейчас было некогда. – Ладно, показывай куда. – Он забрался в кабину и развернул трактор.
Довбыш прошел пять-шесть шагов и остановился, рукой указав направление, но Василий и сам уже видел тёмную громаду плуга. Он развернулся и сдал назад, не попал сцепкой с первого раза и, кляня про себя трусливых пьяниц, снова отъехал.
– Стой! – донёсся вдруг вопль сторожа. – Стой, не туда!
Василий не обратил внимания, подъехал, на сей раз точно, и вылез. Он поднял дышло плуга и завёл сбоку в кольцо сцепки, зафиксировал стальным шкворнем с маленькой дырочкой внизу, в которую просунул кусок алюминиевой проволоки и загнул концы. Всё, теперь плуг никуда не денется. Он поднял голову и увидел в свете фар фигуру сторожа, издали подающую какие-то знаки.
– Как ты мне надоел! – Василий решительно шагнул, занося руку для подзатыльника.
Но сторож не дрогнул.
– Вася, не садись в трактор, – умоляюще затянул он. – Не садись!
– Можешь толком сказать? – Василий опустил руку, такими преданными глазами смотрел на него бывший художник.
– Ты мне не поверишь, скажешь, спьяну примерещилось.
– Говори быстрей!
– Там час назад земля провалилась, – помявшись ещё немного, пробормотал сторож. – Ямища такая здоровая была.
– Нет тут никакой ямы, – рассердился тракторист.
– Да, сейчас нет. А час назад была. Мы с Цыром сидели, разговаривали, потом слышим шелест такой громкий, и земля вдруг внутрь словно вдавливается. Трактор у Цыра там же стоял, где твой, его опрокидывать начало. Мы к нему, Цыр в кабину, я к плугу, отцепил, Цыр по газам, еле-еле отъехать успел. А земля как вдавилась сама в себя, и черно там, ничего не видать. Мы с Цыром ещё выпили, и он поехал, говорит, начальство в известность ставить о незапланированной яме на объекте.
– А ты? – хмыкнул Василий, не веря ни единому слову. Вокруг трактора растилась ровная площадка глинистой почвы, кое-где поросшая травой.
– Я пошел за досками и веревкой, провал огородить. Только поставил, а изнутри вдруг чёрный такой, как канат, крутится, на смерч похожий и шевелится весь. В доску стукнул, пробил, расплылся с другой стороны и тянет. Я держу, не отпускаю, а он как извернётся, по руке меня задел. Вот, ноготь будто ножом срезал! – Сторож сунул Василию под нос левую руку. Тракторист только теперь заметил, что правая кисть замотана грязной тряпкой.
– Я всё бросил, и к сторожке, а этот чёрный за мной. Я внутрь заскочил, дверь захлопнул, а смерч этот как саданёт, дырку пробил, я лампу схватил и в него кинул. Только так и спасся. Его когда огнём опалило, он отдёрнулся. Я в дырку смотрю, а он по огороженной площадке пронёсся, доски все в провал смёл, и земля вдруг зашуршала и выпрямилась. Будто и не было ничего. Я огонь в сторожке затушил и жду, пока кто приедет. А тут ты.
Василий глядел на тщедушного человечка и думал, врёт тот просто или издевается. Потом махнул рукой – пусть начальство утром разбирается в пьяных бреднях, и повернулся к трактору, плуг давно следовало отвезти в поле.
Он не успел сделать и шагу. Сначала раздалось шуршание откуда-то из-за стоящего трактора, постепенно переходящее в шелест, очень похожий на шелест кожистых крыльев летучих мышей. Василий видел таких один раз в крымских пещерах, куда ездил в отпуск прошлым летом. Земля вдруг вдавилась внутрь метрах в пяти от плуга конусовидной воронкой, а секунду спустя со сменившим шелест громким гулом рухнула вглубь, образуя чёрный провал.
На пару мгновений всё застыло. Потом из ямы начала неспешно выкатываться тёмная волна чего-то похожего на комья ваты. Она постепенно закручивалась в спираль, сперва медленно, потом всё быстрее и быстрее, пока не образовала бешено вращавшийся чёрный смерчик, один конец которого терялся в глубине земли. Он прыгнул – Василий не мог подобрать иного слова – вверх и помчался и по краю ямы, расширяя её с каждым кругом всё ближе и ближе к трактору с прицеленным плугом.
– Твою!... – Механизатор метнулся к кабине, и дал газ.
Трактор дёрнуло назад. Обернувшись, Василий увидел, что земля оседает под тяжестью плуга, увлекая его за собой. Матерясь, Василий переключил на пониженную скорость и снова газанул. Трактор медленно пополз вперёд, постепенно вытягивая сцепку. Василий злобно оскалился. А вот тебе! Не возьмёшь!
Крутящийся смерч выбросил длинный изогнутый усик и хлестнул по трактору; со звоном осыпалось стекло. Василий едва успел пригнуться, пропуская над плечом шевелящийся отросток, начавший жадно шарить по кабине. Ещё несколько мгновений, и чёрный конец неизбежно заденет не тело, так голову или руки. Василий это отчетливо понимал. Он ещё раз надавил педаль газа и вывалился наружу, отметив крем глаза, что смерч потянулся за ним.
