Женя завистливо вздохнул и отправился к веселившейся компании.
Аристарх предложил девушке руку.
– Ну что, пойдем продолжать погружаться в пучину пьянства и разврата?
– Скорее – вегетарианского пикника. – Света царственно приняла его руку. На душе стало легко и радостно. – Там от вина и шашлыков одна редиска осталась.
Парень только хмыкнул. Жизнь его давно приучила не удивляться странным вывертам женских фраз.
Как выяснилось, Света оказалась неправа насчет вина: оно было. Хитрые парни заначили где-то в траве пару бутылок, и пока оставались без хозяйского присмотра, разлили его по кружкам с полного одобрения девушек.
Света только рукой махнула, сдаваясь, и села на лавку.
Выпили ещё, поболтали. Женя вовсю обнимался с Юлей, а на повизгивающую Оксану время от времени совершали покушения то Дима, то Роман. Но та пока успешно держала оборону и не поддавалась на мужские провокации. Было уютно сидеть, отмахиваясь от комаров, и глядеть на костёр.
Постепенно разговоры съехали на предстоящий обряд и прочие страшилки. Выздоровевший Женя утверждал, что в их старинном садоводстве творятся странные вещи, и лично в его погребе по ночам слышится зловещий стук. Народ с воодушевлением принялся разгадывать загадку. Посыпались предположения: от некормленого барабашки до оголодавших соседей, пробивающих подземный ход в богатые припасами закрома. К сожалению, от последней версии пришлось отказаться: Женя сознался, что в погребе хранится лишь пучок засохшего укропа, и копать ради него десятиметровый проход соседка, баба Фрося, семидесятилетняя старушка, вряд ли станет. Ему выразили презрение за шовинистическое отношение к женщинам и неверие в трудовой энтузиазм проголодавшихся старушек, но Женя упорно стоял на своём.
– Это самый загадочный случай! – уверял он. – Можете рассказать что-нибудь более таинственное? Нет? Я так и думал…
– Ты меньше думай! – возмутилась Света. – Тоже мне – хранитель огородных легенд! Был действительно один случай, на этом самом месте.
– На этом самом? – Женя ткнул пальцем в землю.
– Почти. На месте садоводства. Видел, правление у нас сидит в кирпичном здании?
– Видел. На коровник похоже.
– А это и был коровник. МТФ назывался.
– Ну, расскажи-расскажи, – подначил Женя, остальные одобрительно загудели, чокаясь кружками.
– И расскажу! – Света гордо вскинула голову. – Пусть вам будет страшно!
– А о чём? – боязливо спросила Оксана.
– О Чёрном тракторе.
Прежде тут рос смешанный лес. Были и елки, и сосны, и березы, иногда встречались осины, но редко. Сама земля принадлежала образованному в 1968 году совхозу «Вперёд», раньше она относилась к колхозу «Заря коммунизма», ещё раньше – к товариществу по совместной обработке земли (ТОЗу) «Красный крестьянин», хотя зачем была нужна заросшая лесом гора для посевов, сказать сейчас невозможно. Скорее всего, когда отбирали землю у кулаков, ТОЗу отвели заодно и лесные угодья в расчете на будущее. Кому принадлежала земля до революции, история умалчивает, сведения сгинули вместе с бывшими хозяевами. Наверное, всё можно было бы восстановить, но этим никто никогда не занимался, просто никому не было интересно.
И лес никто не трогал: ТОЗу было не до того, они еле-еле сводили концы с концами. Колхоз также не собирался вкладывать деньги, и немалые, в никому не нужные расчистки, ему своих пахотных земель хватало. Но вот, когда его реорганизовали в совхоз, настали иные времена. Решено было при поддержке областных властей и одобрения Москвы, без последнего тогда в сёлах иной раз и сеять не начинали, построить крупную молочно-товарную ферму и потребовались новые площади. Документация была подготовлена, проект утвержден, выделены средства и наняты сезонные работники, сиречь, шабашники.
До зубов вооруженный двумя бензо- и десятком двуручных пил «дружба», не считая топоров и прочей техники в виде бульдозера, крана и трелёвочника, десант высадился на пологом склоне сопки, обустроил летний лагерь и с энтузиазмом взялся за дело. Деревья валили, сучья обрубали, стволы распиливали и вывозили, пни корчевали, и пару месяцев спустя на косогоре образовалась аккуратная симпатичная проплешина километр на полтора. Настала пора отсыпать подъездные пути, загонять технику, копать котлованы – в общем, всё как у людей.
К проплешине от села проложили дорогу, сперва обычную просёлочную грунтовку, потом отсыпали гравием. В перспективе маячил даже асфальт. Она начиналась сразу на выезде, постепенно отходя от старой дороги на поля плавным, не очень заметным изгибом. Положенного ГАИ знака пока не было, и поначалу многие путались с непривычки, отправлялись, скажем, на картофельные поля, а обнаруживали себя на полпути в лес. И приходилось с руганью возвращаться, но чаще народ просто сворачивал, спрямляя путь прямо через поле, и вскоре обе дороги соединила уродливая заезженная колея, забивавшаяся непролазной грязью после дождей.
Как-то ночью в село домой возвращался известный среди местных жителей механизатор совхоза Василий Исаев. Был он ещё молодой и на удивление мало пьющий и работящий, систематически получал премии и ценные подарки, а портрет его даже вывесили на Доску почета. Совсем немного оставалось до того времени, как он получит медаль «За трудовое отличие» и звание Знатный механизатор – документы уже ушли в Москву в министерство, как по секрету проговорилась секретарь директора Яночка. А пока его частенько посылали на различные районные и областные комсомольские съезды передовиков производства по обмену опытом. Как, например, сегодня.
Правда, нынче было одно приятное дополнение. В райцентре, после доклада секретаря местного горкома комсомола и выступлений приехавших механизаторов, сам секретарь районного комитета партии Макар Сергеев вручил избранным счастливчикам, и ему в том числе, ключи от новехоньких тракторов «Беларусь». Это был подарок заводской молодежи комсомольцам села, как выяснилось из напутственной речи Сергеева, собранный на комсомольско-молодежных субботниках. В завершение секретарь райкома пожелал молодым людям дальнейших трудовых успехов и распрощался.
Большая часть приезжих осталась ночевать в городском Доме колхозника, тем более, что предстоял ещё и банкет, но некоторые, а вместе с ними и непьющий Василий, отправились по домам. Ему не терпелось вывести в поле новенький юркий трактор. Сам «Белорусик», как его ласково прозвал Василий, даже на вид казался застоявшимся весёлым коньком, с нетерпением ожидавший возможности приступить к работе, для которой был собран. Наверное, это в нём проглядывал задорный дух, вложенный молодыми создателями.
