14
Наутро хмурый Фредерик отправился проведать лошадей и маленький изящный экипаж, в котором думал увезти из этой северной глуши свою невесту. Дают ли им хоть сена? Или, может, тоже морят голодом?
Обеих лошадей в конюшне не было, как не было и конюха. Ландо стояло одной стороной на чурбаке. Ни колеса, ни оси!
— Господин Макгибур! — ворвался он с остатками ночного гнева к хозяину дома. — Где мои жеребцы?! И почему ваш конюх так и не починил ландо?!
— Помилуйте, мой юный друг! — шутливо развёл руками Макгибур. — Да было б из-за чего вспылить! Наш конюх доложил мне нынче утром, что лошадей надобно показать ветеринару. Вы, видимо, в дороге доверяли всяким коновалам ухаживать за лошадьми. А те нарочно портят лошадей и экипажи, чтобы сорвать побольше денег. Да слишком вы просты и не заметили их хитростей. Вот лукавое мужичьё и отпустило вас с подпорченными лошадьми. У одного заноза под седлом, а у второго камешек под подковой. А уж про ландо не говорю: песок во втулке! Надо заказать другую.
В продолжение всей добродушной речи старого Макгибура Фредерик чувствовал, как краска заливает его щёки. Что за идиот! Какие надумал обвинения! Ну готовит тётка плохо, но это не её вина — она хотела только помочь брату. Семья так сильно обеднела, не все умеют вписаться в новое время. Когда-то в стойлах Макгибуров было много лошадей.
— Пойду, прогуляюсь перед завтраком по бережку, — смущённо пробормотал он.
— Идите, мой друг, — спокойно отозвался Макгибур, — Только не заходите в лес. Здесь глухое место, можно нарваться на волков.
Слегка струхнув от такого напутствия, Фредерик решил не нарушать совет и не сходить даже с лестницы.
Прежде того он надумал навестить Франциска. Ему было совестно, что он во сне плохо думал о художнике. Впрочем, в этой удручающей глуши лезут в голову такие мысли! Молодой коммерсант привык всегда быть в гуще событий, среди людей, а тут время еле тянется — всего лишь пятый день он в доме Макгибуров, а кажется, что живёт здесь вечно!
Фредерик зашёл к приятелю, но в комнате художника не оказалось.
"Наверно, опять рисует где-нибудь свои картины", — догадался он. И направился в библиотеку, чтобы посмотреть, не изменился ли ещё портрет.
Едва стронулась с места тяжёлая дубовая дверь на толстых металлических петлях, как Фредерик уловил звуки разговора. По баритону и быстрой французской речи он сразу понял, что говорит Франциск. И говорил он с молодой леди!
— Глория, я знаю, что моё присутствие тяготит тебя. Но мне, право, нелегко видеть, как этот скоробогатенький молодчик увивается вокруг тебя и без конца бормочет о своих нелепых чувствах.
— Оставь, пожалуйста, — тихо ответила Глория, — Он ни в чём не виноват. Зачем ты растревожил меня? Мне так тяжко в этом доме. И я хочу покоя.
Фредерик беззвучно оторвался от двери. В ушах звенело. Нет, зря он упрекал себя! Ночной сон был в руку! И весь его горячечный бред был неспроста! Франциск Медина коварный обманщик! Неужели тот ухаживал тайком за его невестой?! Или в самом деле был тайным мужем?!
Но тут ему вспомнился печальный голос Глории, в нём не было ни капли страсти. Она несмело защищала Фредерика. Нет, эта женщина не способна на обман. Она лишь жертва чьей-то игры. Возможно, и отец не знал о тех интригах, что ведёт здесь парижский живописец. Нежный голос Глории снова зазвучал в ушах. Ей тяжко в этом доме. Бедняжка! Может, она не слишком привязана к Фредерику, да и откуда взяться большим чувствам, но мечтает вырваться отсюда. Перетерпеть ещё два дня.
Он очнулся и увидел, что забрёл в портретный зал. Все Макгибуры пристально смотрели на него из своих золочёных рамок. Дамы приторно кривили губы. Мужчины явно насмехались. Сэр Фредерик, говорили они, титулованный торгаш, мужицкое отродье. Куда ты сунулся со своими салонными манерами? Как ты ни пыжься, ты лишь шут в бубенчиках. Решил, что состояние делает тебя значительным? В любой нескромной шутке Макгибура больше смысла, во всём твоём существе. Ты жалкий замочек на твоей кубышке.
— Идите к чёрту, Макгибуры! — яростно проговорил сэр Фредерик, глядя на множество надменных тёмных глаз. — Я не приму на себя вашу титулованную спесь! Моя жена будет зваться Глория Уоллес, а не Глория Макгибур! И мы не примкнём к вашим останкам в склепе! У нас будет светлый дом в Индии! Он будет весь увит гибиском, а не вашим мертвящим плющом! У нас будет весело и просто! Она забудет своего художника, да и вас с ним вместе!
— Ты ничего не понял, Фредерик, — сказали портреты Макгибуров. — И поделом тебе, простак вест-индский!
Он выбежал на поиски своей невесты. Где ходит леди Глория? В доме её нет. И художник куда-то сгинул. Может, снова увивается за девушкой по бережку и уговаривает её склониться к своим ветреным затеям?
Фредерик поспешно сбежал по лестнице на песчаный серый берег. Холодные волны плескались под пустым помостом. Одинокий парусник словно бы застыл меж двух высоких гор.
Молодой человек до рези в глазах всматривался в него. Две там фигуры или одна? Но ничего так и не смог разобрать. Слишком далеко. И тут на ум пришла идея: а если обойти озеро по бережку? Парусник стоит к нему кормой и потому ничего не видно. А с одной из тех высоких гор можно увидеть его не только сбоку, но и гораздо ближе! Примерно час уйдёт на путь!
Не рассуждая больше, Фредерик бросился по берегу вдоль ленивой линии воды. Очень скоро песок закончился, и начались заросли. Пришлось карабкаться по склону, уж очень круто уходила в воду горка. В какой-то момент нога сорвалась и поехала по траве. Фредерик с криком уцепился за деревцо. То задержало падение почти у самой воды. Но подошвы угодили во что-то мягкое и благодаря этому туфли не хлебнули воды.
— О, слава Богу! — взмолился Фредерик, представив, как ледяная вода заливается в ботинки.
Он взглянул, на что попали его ноги, и едва не потерял рассудок. С воплем ужаса молодой человек ринулся наверх, цепляясь за всё, что только попадалось под руку. Наконец, дрожа, он остановился и оглянулся.
Под крутым бережком лежал утопленник. Голова и верхняя часть плеч застряли в растительности, а ноги утопали в тёмной воде. Он лежал лицом вверх, опутанный своей нехитрой снастью, и побледневший Фредерик узнал недавнего своего собеседника. Рыбак из местной деревушки утонул.
Идти дальше больше не хотелось. Почему-то смерть почти незнакомого человека подействовала на Фредерика настолько угнетающе, что ему расхотелось знать, один ли художник в лодке или с его невестой.
Возможно, старый скандалист был пьян. Возможно, поскользнулся и стал биться, обвиваясь своей леской с множеством надетых на неё крючков. Они впились в его тело, и из ранок ещё сочилась кровь. Теперь карпы получат пищу.
