ОПП казалось вымершим, словно замерзшая насмерть антарктическая зимовка, пока навстречу не попались двое лаборантов, торопливо направившихся к освободившейся кабинке и снимающей на ходу белые несвежие халаты. Бен спросил, где ему найти Афинодора, и ему было указано.
Бен прошел в конец коридора с вмурованными железными дверями и змеящимися по стенам и потолку толстыми жгутами проводов. Обнаружилось неожиданно много мух, наглых, бесцеремонных, то и дело с противным жужжанием застревающих в волосах.
Бен стал ломиться не в ту дверь, тут открылась соседняя, из которой показался Афинодор собственной персоной.
— Вениамин! Здорово, Вениамин! — поприветствовал он, пошевелив кустистыми бровями.
— А я думаю, кой леший тут объявился? Заходи.
Бен вошел в кабинет, безо всякой симметрии заставленный столами и донельзя захватанными стульями. Полное ощущение, что место для сидения механизаторов в противосолидолных галифе, если бы не стоящие на столах мощные компьютеры «Вьюджик-Корреол» последней модели с жидкокристаллическими мониторами. В «Кайсаре» такая могучая машина имелась только у исполнительного директора господина Круга.
— Крутая у вас техника! — вырвалось у Бена.
— Нужно еще круче. Мощи не хватает.
— Чем же вы занимаетесь? Галактическими проблемами?
— Может, и галактическими, — хитро ухмыльнулся Афинодор. — Конфеты принес?
Отлично! У меня сегодня праздник: годовую заявку на запчасти закончил по управлению оборудования.
Не успел Афинодор гордо кинуть на стол толстую пачку белой мелованной бумаги, как на нее неряшливо свалилась пара жирных мух и без затей начала трахаться.
— Гады! — рыкнул Афинодор. — На годовом отчете! Он же только что из принтера!
Убью!
Он изо всех сил хлопнул по пачке.
— Хорошо, что ты промахнулся, у мух тоже есть мозги, — заметил Бен.
Афинодор никак не мог угомониться. В произносимых в гневе изощренных ругательствах временами прорисовывался некий глубинный философский смысл.
— Откуда столько мух? Может, вся наша работа-дерьмо?
Афинодор вскипятил чайник с неряшливыми отпечатками грязных пальцев на корпусе.
Бен распечатал пачку "Морского раздолья".
— Вот я и говорю, техника у вас, дай бог каждому.
— Это все для «Кентавра». Только не болтай никому, я тебе его покажу.
— Что за зверь?
— С нулевого цикла мы вместе, — похвалился Афинодор. — Сам все для него покупал.
Считай, где был. В Турции. В Париже, Лиле, это Франция. В Эссене — Германия. В Стокгольме. В этом- Копенгагене. В Лондоне. Всякую ерунду не брал, только самое лучшее. Если бы ты знал, какая коняшка получается!
— Да ты всю Европу изъездил!
— Не только. У талибов пришлось кое-что купить. Но сам понимаешь.
— Могила.
— Вот, что я тебе скажу, Вениамин, «Кентавр» — главный труд моей жизни. И он уже на подходе.
— Что ж в нем такого особого?
Бен пожалел, что спросил. Старик зыркнул на него сквозь заросли бровей, усмехнулся и сказал, что неважно. Чтобы как-то заполнить неловкую паузу, Бен спросил про Прелову.
— Грудастая? — сразу подхватил Афинодор, помнится, и Краюшкин назвал ее также. — Она разведенка, а все разведенки злые. Знаешь, я сам с Азии, родился и долго жил в Магрибе, там есть поговорка: "У женщины два рта, и оба надо накормить". Мудрые люди на Востоке. Если бы грудастую обстоятельно и качественно имели, то она бы сразу добреть начала. А так она нашего брата ненавидит. Знаешь, как называет? Не мужчина, не мужик. Штаны. На Базилевского ОБХСС натравила.
— Афинодор, ОБХСС давно уж нет.
— Ну не суть важно. Ты меня понял.
Куда уж лучше. Меньше всего в его положении ему бы надо привлекать внимание службы экономической безопасности. У Бена от дурных предчувствий засосало под ложечкой.
Он окинул комнату взглядом и не сдержал невольного возгласа. То, что он сначала принял за висящие на стене черные полотнища, может снимки в рентгеновском диапазоне, оказались окнами. Окна в подвале!
— Зачем здесь окна?
— Вот это я тебе могу сказать, тут тайны нет. Во всяком случае, пока. Дальше не знаю, что наш отдел собственной безопасности выдумает, и какие еще подписки с меня возьмет.
— А ты еще и подписки давал?
Афинодор сделал укоризненное лицо, словно Бен спросил что-то неприличное, и тот поспешил извиниться. Старик вывел его из комнаты, провел через забитую старой рухлядью подсобку, отпер дверь собственным ключом из достанной из халата огромной связки, и они вышли наружу. Пахнуло сырой землей. Бен был потрясен.
Они находились в обширной пещере. Ближайшая стена возвышалась в метрах десяти, едва видимая в лучах одинокой взрывозащищенной лампы. Испросив разрешения, Бен подошел, по пути споткнувшись о брошенные и окаменевшие носилки. Стена оказалась из скальных пород. Похоже на гранит. Скорее всего, пещера имела естественное происхождение. Строители лишь слегка подправили доставшийся им природный феномен.
Там, где прошелся нож экскаватора, хищно блестели щербатые сколы. ОПП белым удлиненным прямоугольником лежало внутри естественного грота, напоминая кусок рафинада внутри огромного черного рта.
— Все от предыдущих строителей осталось, — пояснил Афинодор. — Не знаю, что они тут планировали, но пещеру вырыли знатную, в нее выходит много природных штолен.
Я тут далеко хожу, когда надо подумать, обмозговать какую-то задачку. По идее, тут до порта дойти можно под землей.
— Не может быть. До порта не менее пятнадцати километров!
— А я говорю можно! Сам я, конечно, не рискую. Ноги старые. Но такие залежи находил! Треугольные пакеты из-под молока ты, наверное, не помнишь. Были такие в советские времена. Синие треугольные пакеты.
— Почему не помню, я тогда, правда, маленький был.
В глубине пещеры наверху пробивался свет.
— Там канализационные люки поверху, — пояснил Афинодор. — Правда, до них далеко.
Если только альпинист долезет. С помощью снаряжения. Под потолком балки всякие, арматура.
— Это что же получается, — не веря себе, проговорил Бен. — Мы на глубине!
— А то как же. Ты фундамент видел? То-то. Он весь наверху остался, а мы под ним.
Ладно, пошли. Холодно тут. Чуть подольше постоишь, зуб на зуб не попадает. И холод нехороший, могильный, до кости пробирает. Даже зимой такого наверху не застанешь Перед тем как покинуть грот, Бен потеряно спросил:
— Слушай, Афинодор, над нами тысячи тонн бетона, а если вся эта махина продавит фундамент и рухнет? Тут нельзя находиться, не только что работать!
— А вот это уже не нашего ума дело! — строго сказал Афинодор, затолкал Бена обратно в ОПП и запер дверь длинным ключом. Только после этого Бен почувствовал некое успокоение и понял, что там снаружи он, оказывается, боялся находиться.
