— Да не смейтесь, Сергей Владимирович, я дело говорю! – с жаром доказывал бывший ответственный работник.
— Все не можете простить те страницы вашего отчета про кота педофила? – с усмешкой спросил мэр.
Дворецкий сразу сник, поняв, что его хитроумный замысел изобличен. А Сергей Владимирович вышел во двор, где уже была его сестра с Валерием Петровичем. Через некоторое время, когда все гости подъехали и им были показаны их комнаты, Скотникова с сэром Джоном, Лиз и Зоей Георгиевной ушла в свои апартаменты, оставив остальных гостей на попечении брата.
Поскольку обильная трапеза в интернате была совсем недавно, сейчас гостям предложили только кофе, чай, фрукты, сладости и разнообразную выпивку. Начальник управления соцзащиты выпила рюмку коньяка и заснула. Ее заместитель пробовал еще проявлять активность, но через полчаса и его силы оказались исчерпаны. И Сергею Владимировичу пришлось одному разговаривать с семью англичанами, которые ничего не пили, и все больше молчали, лишь односложно отвечая на обращенные к ним вопросы, так что его речь была почти монологом. Нужно сказать, что кандидат философских наук плохо представлял себе не только, чем Платон отличается от Плотина, но и в чем разница между марксизмом и экзистенциализмом. Но зато он очень хорошо знал достаточно многое о работах Карла Каутского, мог наизусть цитировать целые страницы, сопоставляя его с Лениным, анализируя. Вот и сейчас, вспомнив, что он рассказывал в вечернем институте марксизма–ленинизма про английский империализм, и вновь почувствовав себя доцентом, мэр Лузервиля начал свою лекцию:
— Мне очень приятно видеть вас. Мне много пришлось рассказывать в свое время студентам о Британской империи. С учетом того, что мы сегодня знаем, на первый взгляд может показаться, что на фоне жестких диктатур, существовавших в фашистской Германии и СССР, Британская империя, охватывавшая четвертую часть суши, была местом народного благоденствия. Говоря о положении ее доминионов, Карл Каутский писал, что их население имеет больше прав, чем в европейских демократиях: «Строго говоря, это даже не колонии. Это – самостоятельные государства с современной демократией, т. е. национальные государства, пользующиеся большими свободами, чем какое‑либо европейское государство, за исключением Швейцарии. Они в действительности не представляют подчиненных Англии владений, а находятся с ней в союзных отношениях, образуют вместе с ней союз государств с быстро растущим населением и, следовательно, также растущей силой. Этот союз государств представляет собой государство, которому суждено сыграть крупную роль в будущем. Если в нем видят признаки и цель империализма, то мы едва ли можем что‑нибудь иметь против такого империализма».
Но ведь даже и для Индии Каутский видел пользу от английского империализма. И это несмотря на то, что «когда европейцы в 15–м веке пришли в Индию, индусы во многом превосходили их. Снабженная в изобилии всеми сырыми материалами, в которых нуждалось ее производство, имея к своим услугам искусных и трудолюбивых рабочих, эта колоссальная по размерам страна сама все производила для удовлетворения своих потребностей, и еще оставался большой излишек продуктов, которые охотно покупались культурными народами, индусы сами не нуждались в их изделиях. Результатом было то, что их вывоз долгое время оплачивался почти только благородными металлами. Уже с незапамятных времен не прерывался приток благородных металлов в Индию, скопившихся там в горы сокровищ».
«Англичане вышли победителями над своими европейскими соперниками и туземными государствами. Европейцы не являлись в Индию, как прежние завоеватели с целью обосноваться там. Этому мешало уже одно то, что климат там для них убийственный. Каждый являлся туда ради добычи, с которой потом возвращался в Европу. Новые завоеватели значительно более угнетали рабочие массы, чем прежние деспоты. Страна приходила все в больший упадок, и только за последние десятилетия английское правительство стало заботиться о противодействии этому упадку».
Каутский видел пользу для Индии от нахождения в составе Британской империи в том, что именно это политическое состояние позволило индусам почувствовать себя единой нацией, положило конец внутренним военным конфликтам, дало единый язык – английский.
«Индусские националисты, несомненно, стремятся к тому, чтобы освободиться от английского гнета, но не путем замены его другим. В настоящее время английское господство обеспечивает Индии постоянный мир. В пределах самой Индии не существует на каждом шагу, как в Европе, таможенных границ. Английский язык и преподавание на английском языке стали связующим национальным звеном. Интеллигенция различнейших религий, племен и языков изучает поголовно английский язык, и он является на ее конгрессах общим для нее языком. Стремления индусских националистов направлены сейчас не к разрыву с Англией, а к завоеванию себе, в пределах британского союза государств, более широких свобод, парламентского представительства, как для провинций, так и для государства в целом, чтобы парламент Индии имел право издавать законы и определять размеры и применение налогов. Их конечная цель – конституция наподобие австралийской, и они полагают, что их дальнейшее пребывание в британском союзе, после того, как они достигнут этой цели, даст им одни только выгоды».
И после периода британского владычества Индия предстает уже качественно иным государством, способным на единство и независимость. «Желание овладеть или создать такую мировую империю близко сердцу империалистов всех стран. У нас нет полной уверенности, суждено ли Англии навсегда сохранить за собой эту мировую империю, но нет сомнений, что никакая другая нация не может создать себе подобной империи. Есть только одна Индия. Англия может лишиться ее. Но Индия никогда, как целое государство, не может перейти во владение другой иноземной державы».
Такая проповедь цивилизаторской миссии Англии в Индии весьма сомнительна, в силу того, что озвучена марксистом, что также вызывало резкую критику Карла Каутского Владимиром Ильичем Лениным. Индия вполне могла бы развиваться без Англии. И об этом не только писали впоследствии Махатма Ганди и Джавахарлал Неру, но и сам Карл Каутский начинает рассказ об Индии с того, что «когда европейцы в 15 веке пришли в Индию, индусы во многом превосходили их». И завершение рассказа о том, что англичане «значительно более угнетали рабочие массы, чем прежние деспоты» описанием того, что в конечном итоге это явилось благом для Индии, выглядит непоследовательно…
Сергей Владимирович вдохновенно говорил, как никогда раньше. Англичане, казалось, внимательно его слушали. Но где‑то через час один из них покашлял и на ломаном русском языке сказал, что им очень неловко, но они плохо говорят по–русски и не поняли почти ничего из того, что он им рассказывает, поэтому, может быть он лучше отдохнет, а то, наверное, уже устал говорить.
