Он погубил множество людей, но уже в основном не своими руками. Эктон стоял у истоков основания многих зловещих тайных клубов и обществ; через своих учеников организовывал путчи и революции, поддерживал террор революционеров и террор против них. Сэр Джон был человеком без Родины и без привязанностей. Духи, которым он служил, заставляли его совершать все новые злодеяния.
Последним местом его работы стал британский благотворительный фонд, где он занял пост вице–президента. Всем сотрудникам, да и руководству фонда сэр Джон внушал суеверный ужас, который не испытывала лишь его переводчица Элизабет. Сейчас местом его интересов была Россия. Эктона интересовало, какова причина того, что вопреки всякой логике, народ в ней так до сих пор и не деморализован, и не начинает массово вымирать.
Духи сказали ему, что ответ на это вопрос он найдет, когда сумеет морально уничтожить какого‑то старого священника – игумена Аристарха. Эктон думал, что это будет легко. Но все связи, которые он подключал для того, чтобы сделать жизнь игумена нестерпимой, не помогли достичь этой цели – священник наоборот приобретал все новые духовные силы, тем большие, чем более сложные испытания ему приходилось преодолевать.
Сэр Джон решил сам с ним встретиться, думал, что, как и все, игумен Аристарх придет в ужас при виде его. Но получилось наоборот: сам Эктон впервые за сотни лет испытал дикий ужас и чуть не потерял сознание. От духов же он узнал, что есть шанс сломить дух священника при помощи одного странного профессора. Организация этого эксперимента и была настоящей причиной его нахождения в Лузервиле.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Приезд к Скотниковой
Сначала в ворота особняка Скотниковой въехал черный «Мерседес», в котором кроме водителя сидели только Людмила Владимировна и Валерий Петрович. Машины с заместителем министра и англичанами должны были приехать через час – им показывали достопримечательности города, чтобы у хозяйки было немного времени распорядиться о размещении гостей.
На территории «замка Лузервиль» полным ходом шла стройка – строился третий корпус. Деньги, правда, были выделены федеральным бюджетом на седьмой корпус интерната. Но ведь несправедливо, что в социальном центре будет строиться седьмой корпус, когда дом его хозяйки состоит лишь из двух, тем более территория позволяет? С другой стороны – не строить в интернате совсем ничего было опасно: все же контроль государственных структур усилился по сравнению с девяностыми годами двадцатого века. Поэтому стройка шла и там и там, а расходы списывались только на строительство социального объекта.
Организацией стройки занималось лузервильское СМУ. Его директор – большой хитрец, в совершенстве умел показывать всем именно то, что они хотели увидеть, поэтому его услуги стоили очень дорого. Ему удавалось превратить один фактический кирпич в три бумажных так, что найти концы было крайне сложно.
Непосредственно же строительными работами на обоих объектах руководил главный прораб СМУ Иван Владимирович. Это был простецкого вида старичок лет семидесяти, ни с кем не церемонившийся в общении, но дело свое знавший отлично.
Перед тем, как зайти в дом, Людмила Владимировна подошла к нему, а за ней увязался и Валерий Петрович.
— Барыня приехала, надо пойти поклониться барыне: чарочку нальет! – снимая шапку, пошел к ним на встречу Иван Владимирович.
— Полно тебе! – улыбнулась Людмила Владимировна. – Лучше скажи как дела?
— Дела? Как в гареме: никогда не знаешь, когда тебя…
— В смысле?
— Да в прямом: опять налоговая проверку затеяла; думают, что Валерий Иванович, наш директор, глупее их. Но неприятно!
— Со стройкой нужно аккуратнее быть! Каждая бумажка должна быть в полном порядке! – глубокомысленно изрек Валерий Петрович.
— Валерий Петрович, – обернулся к нему главный прораб, – ты вот умный человек… Ты мне скажи: можно ли… бабу на площади Энгельса?
— В смысле?
— В прямом. Нельзя. А знаешь почему?
— Почему?
— Слишком много будет советчиков. Так что и ты отстань со своими советами!
— Ну, зачем ты так! – укоризненно сказала Людмила Владимировна, но чувствовалось, что ей нравится, как держит себя Иван Владимирович.
— Пойдемте, Валерий Петрович, он старенький, не обращайте внимания, – мягко взяла она под руку заместителя начальника управления, а сама, обернувшись, подмигнула прорабу: – Я подъеду на днях к Валерию Ивановичу, мы все обсудим.
Петрович начал было закипать, но стакан ракии вполне его успокоил. А через час с небольшим приехали гости.
И только сейчас все почувствовали тот леденящий ужас, который исходил от присутствия сэра Джона. Завыли в вольере собаки, смело бросавшиеся на человека с ножом или пистолетом. Никого не боявшийся Иван Владимирович, увидевший англичанина с расстояния более пятидесяти метров, испуганно перекрестился: «Что за бесовщина? Надо, наверное, в церковь идти, грехов много, вот и мерещится всякое. Неуж перед смертью?» Охранники Скотниковой – бандиты с двадцатилетним стажем сбились в кучу, как испуганные щенки. Даже англичане, кроме Лиз, напряглись, как струны. Лишь Зоя Георгиевна и Элизабет, да и сама Скотникова, казалось, совсем не боялись лорда.
«Но что характерно, – подумала Лиз, – в интернате никто его не боялся, даже кошка, которую ему ткнул под нос этот забавный пьяница. Может быть, причина в этом Аристархе?»
Сергей Владимирович
Когда Скотникова подъехала к особняку, ее брат Сергей Владимирович уже находился там. Глава администрации Лузервиля по приказу своей сестры должен был занять ту часть гостей, которая не будет участвовать в переговорах. В чем суть этих переговоров мэр Лузервиля не знал, да и не до этого ему было. Слишком все гладко шло у бывшего доцента–неудачника, чтобы забивать себе голову чем‑то лишним.
В ожидании сестры с гостями он сидел в кабинете дворецкого и с интересом смотрел снятый недавно в интернате видеоролик. На нем пятеро дебилов с лопатами и палками бегали за огромной крысой с разбухшим животом. В итоге мерзкому зверьку удалось от них убежать. Эту сцену сняла на мобильный одна из медсестер, а потом показала подругам. Вскоре он стал популярным среди сотрудников социального центра. И только дворецкому Сергею Никаноровичу пришла в голову мысль, что этот ролик помимо всего прочего может иметь и практическое значение. Ведь на нем запечатлена именно та крыса, которая съела все недостающие в бухгалтерии интерната документы! А поскольку она ускользнула от преследователей, содержимое ее желудка исследовать невозможно, а соответственно, нельзя и опровергнуть данное утверждение.
