Артемий мало знал из интересующего силовиков: схема лагеря, вооружение «террористов», их количество, намерения, требования, варианты снабжения, возможные пути отхода…
– Поймите, – говорил Артемий. – Самое главное там, в бараках. Там люди…
– Как они вооружены? Оттуда лучше всего просматривается местность? – отрывисто спрашивал молодой, но совершенно седой и хмурый полковник.
Сидели на складных стульях за походным столиком, на котором в изобилии имелись карты местности и даже фотографии лагеря, сделанные со спутника. Только что толку от всего этого?
– В бараках нет оружия, разве что у женщин… – Артемий пытался выразить словами свои мысли и не мог. – Там только статисты, массовка понимаете? Они…
– Кто-то из них поддерживает террористов? – немедленно реагировал полковник.
– Нет… – Артемий неопределенно пожимал плечами. – Дело в другом…
– Объясните. Только быстро и четко, – требовал полковник.
Вот оно: быстро и четко. Что здесь можно объяснить быстро и четко? Это надо чувствовать. Но не станешь же убеждать крепкого и решительного офицера в том, что ему суждено понять, лишь пройдя путь погибшего Переверзева.
И Артемий в ответ лишь качал головой: ему надоело сидеть под замком. Не хватало еще сумасшедшего дома для полной коллекции.
К полковнику подошел грузный военный, с таким же тяжелым взглядом, с той же сединой в волосах. Из короткого разговора стало ясно, что лагерь окружен, бандиты локализованы, и остается только ждать приказа на штурм.
Тут же появился некто в гражданской одежде, совершенно блеклой внешности, лицо которого Артемий забыл, едва тот отвел полковника в сторону. Одно ясно: штурм не начнется, пока не разберутся, какую роль во всем этом приписать главному, как считалось, виновнику происходящего.
Артемий усмехнулся: Хозяин, сам того не ведая, сумел задать задачку всему этому муравейнику…
Мысль о муравейнике позабавила: вот оно, еще одно проявление человечника.
Люди в форме.
Если вдуматься – что надо сделать с человеком, чтобы заставить его выполнять чьи-то приказы? Причем, в больше части – приказы нелогичные, противоречащие твоим желаниям и даже интересам службы? Что заставляет подчиняться тому, кто с очевидностью глупее, злее, подлее тебя?
Ведь это не может быть только страх. Взгляните: вон они бегают – бодрые азартные. Им нравится то, что они делают. Они с удовольствием засунули поглубже собственную волю, свои желания, интересы. Они легко и спокойно подчиняются командам, истинной сути которых не представляют. Они уверены, что поступают правильно. Они не сомневаются. Им нравится быть статистами, свирепыми боевыми муравьями…
Как это возможно – у разумных существ, у людей?!
Как после этого усомниться в существовании чего-то могущественного, подчиняющего себе волю миллионов?
Единого.
Похлопал себя по щекам. Мысли становились неприятно навязчивыми, отдающим паранойей.
Плевать на паранойю! Если жизни почти не осталось – можно сдохнуть и параноиком…
– О чем задумался? – на пустующий стул присел Ястребов. Выглядел он бодрым, таким же азартным, как и все здесь.
Наверное, эта операция для него сродни травле зверя. Тоже ведь для кого-то развлечение…
Ястребов со стуком поставил на столик блестящий металлический термос и плоскую бутылку. Потер руки.
– Кофе? С коньяком? – дружелюбно предложил он.
Артемию стало противно.
Эти люди даже не представляют, что происходит ТАМ. Они всего лишь выполняют свою работу. А кое-то уже подсчитывает дивиденды, с содранной шкуры редкого зверя.
Снова стало жалко Павла. Артемий подавил в себе это чувство. Не его следовало жалеть, а множество людей, его больной волей превращенных в монстра. Вернее – в одно, единое чудовище.
– Так что, кофе? – повторил Ястребов.
– Коньяку, – тихо сказал Артемий.
Ястребов с готовностью пододвинул бутылку. Артемий вытащил ароматную пробку и сделал глоток – прямо из горлышка. Хороший коньяк. Неплохо живут следователи, особенно готовящиеся к повышению.
Поставил бутылку. Толкнул обратно. Ястребов теперь смотрел внимательно, цепко. Очень непростой человек. Опасный.
– Все может пойти не так, – негромко сказал он. – Я чувствую. Я уже говорил об этом полковнику. И какому-то генералу – тоже. Не понимают…
– И не поймут, – сказал Ястребов. – Главное, чтобы мы с тобой понимали. А ты не болтай лишнего. Придет время, я подскажу, как себя вести, что писать, что говорить… Не бойся, мы из нашего клиента вытянем все по полной…
Артемия передернуло. Он поднялся.
– Пойду, пройдусь… – бросил он.
Отсюда, через лес не видно колючей проволоки и декораций. Лагерь до сих пор считали декорацией к какому-то недоснятому кино. Возможно, это еще больше путало карты тех, кто руководил операцией. Никто не мог поверить, что там, за лесом, в котором притаились снайперы – самый настоящий лагерь смерти.
Такое просто невозможно сейчас, в наше время. Когда у всех мобильники и компьютеры, а кумир миллионов – не сумасшедший фюрер, а гламурная блондинка. Не вяжется. Никак.
А может, сейчас-то – самое время? Когда в людях убито подлинное ощущение жизни, когда оно заменено силиконовыми подделками? Когда вместо высоких идей в моде «шпильки» и глянцевые обложки?
Какая ерунда. Стоит посмотреть на этого седого полковника – все сразу становится на свои места. Жизнь полна иллюзий… Так, кажется, сказал Ястребов?
Между тем, полковник выслушивал доклад какого-то майора. Майор выглядел озадаченным. Полковник – тоже. Артемий подошел поближе, встав за спинами вооруженных бойцов. Разговор эмоциональный, громкий, оттого без труда слышался на расстоянии.
– Я ничего не понял, майор, давай сначала! – потребовал полковник.
Бледный майор, поморгав, не очень уверенно заговорил:
– Ну… Они выбегали из-за «колючки» – кто через ворота, кто сквозь бреши. Некоторые с оружием, некоторые без. Сдались все, без сопротивления.
– Так… – проговорил полковник. – Ты мне только что совсем другое рассказывал.
– Ну, это я наверное, сгоряча…
– Майор!
– В общем… гм… эти… боевики просят защитить их от этих… от заложников… Они их боятся.
Повисла напряженная пауза.
– Я же говорил – ерунда какая-то! – запинаясь, проговорил майор.
– Вот именно, – сдержанно произнес полковник. – Ерунда. Я конечно, понимаю, стокгольмский синдром – это в порядке вещей. Но в вашем изложении – бред и дезинформация…
Тут не сдержался Артемий:
– Это если считать что одни – террористы, а другие – заложники! Тогда, действительно – ерунда…
Полковник резко посмотрел на него и поинтересовался:
– А как же надо считать? Нет версий? Тогда попрошу не вмешиваться в служебный разговор.
