Теперь я понимала, почему Локвуд держит эту комнату именно такой — пустой и заброшенной. Она, как эхо, отражала то воздействие, которое продолжала оказывать на него потеря сестры во все последующие годы. Он сам был пуст внутри, и безуспешно пытался заполнить эту пустоту своей постоянной активностью, своей работой. Он вскользь проговорился об этом, когда я разговаривала с ним (настоящим!) в туннеле подземной тюрьмы. Он сказал, что после смерти сестры не мог стать никем иным, как агентом. И он не мог, не позволял себе остановиться. Постоянно рисковал своей жизнью, сражался с ненавистными ему призраками, защищал и спасал работавших рядом с ним людей. Всех, кто был ему дорог.
И если я была одной из них…
Я добралась до ванной комнаты наверху, вошла в нее, закрыла за собой дверь. И только стоя здесь, подставив руки под струю горячей воды, и слушая, как она стекает вниз по трубам, я подняла голову, взглянула в зеркале на свое бледное, покрытое красными пятнами лицо, и поняла, что приняла решение.
…Я показываю тебе будущее. И это твоих рук дело…
Такого будущего не случится, если в нем не будет меня.
Я умылась, прошла в свою комнату. Встала у окна, глядя на темнеющее небо и льющий с него зимний дождь.
— Ты хочешь грустить в одиночестве, или я могу присоединиться?
— Ой, а я и забыла о том, что ты здесь, — только сейчас я вспомнила, что поставила банку с черепом на пол, придерживать дверь в мою комнату.
Лицо призрака было едва различимым в полумраке — так, всего несколько слабых линий поверх блестящего черепа. Но его глазницы горели, как черные звезды.
— Как ваша вечеринка? Холли Манро в ударе?
— Уминает салат с орехами.
— Это в ее стиле. Значит, она все еще здесь?
— Я думаю, это тебе и так понятно.
— Ну, да, конечно. Знаешь, почему я про Холли спросил? Она для меня как болячка на носу — просыпаешься утром, думаешь, ее уже нет — взглянул, а она на месте. Да, понимаю, она тебя достала, но не поэтому, как мне кажется, ты грустишь сейчас одна в этой комнате.
— Это верно, — слабо улыбнулась я. — А насчет Холли ты зря. Не забывай, именно она спасла тебя, вытащила из груды мусора в вестибюле универмага.
— Подразумевается, что я должен быть ей благодарен? За что? За то, что мне придется и дальше вести этот бесконечный скучный треп с тобой? — лицо в банке недовольно поморщилось. — Между прочим, хотел тебе заметить: ваше агентство разваливается ко всем чертям. Взять, к примеру, твоего дружка, Локвуда. Очень уж он задается. Успех вскружил ему голову. Ты присмотрись, он сейчас все больше и больше липнет к агентству Фиттис! Ага, взгляни на себя! Покраснела! Значит, я прав, и ты сама это тоже заметила!
— Да, его пригласили позавтракать вместе с руководителем агентства, так получилось… Но это вовсе не значит… И, между прочим…
— Позавтракать вместе? С этого всегда все и начинается. Обмен вежливыми улыбками за копченым лососем и апельсиновым соком. А вскоре после этого вы станете одним из отделений Фиттис, а Локвуд его начальником.
— Чушь полнейшая. Он на такой крючок не попадется.
— Ну, как же, как же. И не такие попадались. А Локвуд тщеславный самовлюбленный тип. Взять хотя бы его как бы вечно взъерошенные волосы. А ты знаешь, что он часами торчит перед зеркалом, чтобы сделать себе такую причесочку?
— Да брось. Чтобы он?… И откуда тебе это известно? Ты просто на него наговариваешь.
— Да? А как называется ваше агентство? Напомни-ка мне. Может быть «Агентство Портленд Роу»? Или «Охотники за привидениями из Мерилибоун»? Нет! Это агентство «Локвуд и компания». Ах, как скромно! Я удивляюсь, как он до сих пор не сделал официальным логотипом вашего агентства свою мерзкую физиономию с улыбкой в тридцать два зуба.
— Ты закончил?
— Ну, в общем, да.
— Хорошо. Прекрасно. А теперь мне пора спуститься вниз.
Как обычно, в словах черепа было на удивление много здравого смысла — если отсеять, разумеется, его излишний сарказм и глупые шуточки. Но мне было трудно испытывать к нему какую-то благодарность за это. Ведь он был призраком. А я с ним разговаривала. И это тоже было одной из моих проблем.
На кухне заварился чай, его только что разлили по чашкам. Теперь главным действующим лицом на столе был громадный шоколадный торт. Джордж, облизываясь, уже склонился над ним с ножом. Увидев меня, он приветственно взмахнул им, и сказал.
— Ты как раз вовремя, Люси. Я ждал этой минуты целый день, чтобы произнести последний тост. На пути к этому тосту я мужественно перенес похвальбу Локвуда, ехидные замечания Холли по поводу нашей скатерти для размышлений, и твое временное отсутствие тоже, Люси. Но теперь…
— А еще нам всем пришлось выслушивать твои бесконечные разглагольствования, и это было хуже всего остального, — вставил Локвуд.
— Тоже верно. Но теперь ты здесь, Люси, все мы в сборе, и ничто больше не сможет отвлечь нашего внимания от этого чуда природы, — Джордж шевельнул пальцами, наклоняя нож к покрытой глазурью поверхности торта.
— Погоди минутку, — попросила я. — Вначале я хочу вам кое-что сказать.
Нож повис в воздухе. Замер и Джордж, жалобно глядя на меня. Остальные поставили на стол свои чашки, вероятно встревоженные тем, как у меня дрожит голос. Я не стала садиться, просто встала позади своего стула, положила ладони на его спинку.
— Я хочу сделать одно… объявление. В последнее время я много думала, и пришла к выводу, что кое-что у нас идет не так, как должно идти.
— Ты меня удивляешь, — сказал Локвуд. — Мне казалось, что вы с Холли…
— Может, мне лучше выйти? — привстала со своего места Холли.
— То, что я собираюсь сказать, не имеет к Холли никакого отношения, — ответила я, изо всех сил стараясь улыбнуться. — В самом деле, никакого. Присядь, пожалуйста, Холли. Спасибо… Нет, речь пойдет только обо мне. Всем вам известно, что на самом деле произошло в универмаге Эйкмеров. Все там было не совсем так, как об этом пишут газеты. Совсем не так. Полтергейст, который разрушил универмаг, получил свою силу от меня.
— И от меня, — вставила Холли. — Мы обе с тобой ссорились, сама знаешь.
— Это я знаю, — сказала я. — Но первой скандал затеяла я, и это мой гнев стал основной причиной Полтергейста… Нет, прости, Джордж, — остановила я его, когда он попытался что-то вставить. — Я абсолютно в этом уверена. Это сделал мой Дар. Он становится все сильнее, а мне становится все труднее держать его под контролем. Когда он пробудил Полтергейст, я полностью потеряла контроль над собой. Но даже когда мне в большей степени удается держать себя в руках — когда я разговариваю с призраками, или слушаю, что они говорят — мне больше не удается полностью управлять своим Даром. Я не могу держать его в узде, и это становится все более и более опасно для всех нас. Вы все помните о том, что случилось в доме мисс Винтергартен. И в тот день, когда я разговаривала с Гостями в тюрьме, под землей. Это у них тогда была в руках инициатива, не у меня. Я знаю, никого из вас там при этом не было, но не уверена, что такое не может повториться, причем уже в вашем присутствии. Если честно, то я уверена в том, что такое обязательно случится. А это недопустимо для агента-оперативника, разве не так?
