Тоха не удивился:
– Вот оно как… Ну да — грязный ужасно: поди пойми какого пола. Да и молчал все время.
– Не хочешь со мной ни о чем поговорить? Иногда помогает, — предложил полковник.
– А вы что — в психоаналитики подались? Резко профессию сменили. Да и странно — снизошли до такой никчемной личности, как я.
– А все равно делать больше нечего, — честно признался Рощин. — Все закончилось.
– Снаряд-то у вас остался, — возразил Тоха.
– Это да. Только вот где найти к нему пушку… Егорыч место вроде знает, да и я помню многое, но не факт, что там осталось что-нибудь. И далеко очень. Сомневаюсь, что сумеем ее оттуда дотащить. Мы и здесь-то ничего не сумели. Эх… А ведь совсем немного осталось… Не повезло.
– А починить никак не получится?
– Нет. То, что она теперь никуда не уедет, не беда — могли бы тягач найти, и тащить за собой. Но сама артсистема… Считай, там только ствол и остался. Передок снарядом разнесло, потом из крупняка прошили все, что только можно. Блок малого дизеля даже пробить ухитрились. В пруду том поганом сплошной слой масла теперь. Онищенко предлагает попытаться прорваться к институту на танке, и там рвануть снаряд вручную. Думаю вот, как бы это организовать…
– Онищенко другого не предложит…
– Согласен. Спасибо, кстати, что вернулся. Решил помочь, или некуда податься было?
– Почему некуда? Место найти можно… А нужно ли… Что с Синельниковым?
Рощин, нахмурившись еще больше, ответил очень тихо:
– Хороший врач его заштопает. А без врача… Он сильный… Мы друзья давние… Не знаю даже, сколько он протянет. Мы ведь ничем ему помочь не можем…
– Может среди беженцев врача и встретим. Надо надеяться — не сдаваться. И товарищ полковник — предложение у меня есть. Взаимовыгодное.
– Ты о чем?
– Да вот, пересмотрел я некоторые свои взгляды на жизнь и решил кое-что в них изменить. Хочу стать таким как вы.
– Не понял?
– Для начала, я хочу научиться убивать. Ну или называйте это «воевать». И сразу оговорю: научить меня надо быстро и качественно. О покойниках плохо не говорят, но лейтенант Чижов учил меня плохо. Да и сам, похоже, не очень был…
– Я тоже не Рембо…
– Догадываюсь. Но я способный ученик. Кто знает — может когда-нибудь превзойду учителя. Или учителей — я хочу научиться от всех вас лучшему. Буду прилежно стараться — вы во мне не разочаруетесь. Главное желание — а у меня оно есть.
– Да уж… крепко тебя… заговорил, как парторг по бумаге… Научить попробовать можно, только вот не пойму — ты ведь говорил о взаимовыгодном предложении.
Тоха, сев, уставился Рощину в глаза, и четко, очень серьезно произнес:
– Вы меня учите убивать, а я вам подскажу простой способ, как можно выстрелить по институту даже из в хлам раздолбаной пушки.
* * *
Собрались все — даже бабка с мальчонкой на коленях присутствовала, и кошка рядом с ней пристроилась. Лишь Синего не хватало — лежал в кузове грузовика на толстом слое сосновых веток, застеленных брезентом в два слоя. Тоху выслушали молча — даже Егорыч ни звука не проронил, хотя глазами сверкал будто боевыми лазерными установками.
Тоха самолюбие слушателей не щадил:
– Вы народ, просто привыкли работать как положено, и если что-то неожиданно резко пошло наперекосяк, впадаете в ступор. Простейшие вещи не замечаете. А вот я замечаю — я привык не упускать ничего из виду. У вас голова забита всей этой гидравликой, прицелами, откатными устройствами, электроникой и прочими сложными вещами. Если оно все вдруг выходит из строя, вы мыслите шаблонно: "Как бы это побыстрее подлатать?" А сознание таких дилетантов, как я, свободно от оков профессионализма. Мне эти все сложные железяки и провода непонятны, я их не понимаю. Я знаю лишь одно — пушка должна выстрелить. И знаю способ, как это сделать.
Выдержав театральную паузу, Тоха обратился к Егорычу:
– Сам ствол не пострадал?
– А что ему сделается!
– Вот! Мы уже имеем как минимум один неповрежденный агрегат — ствол орудия. Немного отвлекусь, вспомню детство. Был у меня дружок деревенский — Димка Елец. Хулиганистый пацан, и вечно мне из-за него доставалось. И от него тоже. Так вот: однажды он из обрезка доски и куска железной трубы сделал ружье. Заряжалось оно крошенными спичечными головками, стреляло дробью, которую мы сами раскатывали с применением чугунной сковородки. Чтобы выстрелить, надо было к дырочке в основании ствола поднести огонь. Это было неудобно, и Димка пытался создать электровоспламенитель, но был за этим занятием, наконец, пойман отцом и некоторое время после этого испытывал проблемы с сидением на жестких стульях. Но изначально его конструкция все же стреляла. Бахало громко, дыма облако, и дробь хлестала по картонному ящику мишени, прошивая его насквозь. Так вот — к чему я это все веду: чем отличается в нынешнем виде наша пушка от того детского самопала? Отвечаю — ничем, кроме размеров. Неподалеку отсюда я видел строительный участок — тянут какой-то трубопровод вроде бы. Бульдозера там здоровенные, желтые, вроде тех, на которых свинки металлолом собирают. Вот таким бульдозером дотащим пушку до позиции, зарядим в ствол снаряд и картуз, наведем с помощью того же бульдозера, и выстрелим. Тарас вроде рассказывал, что раньше работал в старательской артели бульдозеристом, так что разберется с техникой. Ну как вам?
Егорыч, похлопав в ладоши, вкрадчиво поинтересовался:
– А еще какая-нибудь сказочка для дураков у тебя имеется?
– Что именно вас не устраивает в моем предложении? — очень серьезно уточнил Тоха.
Старика его тон смутил, и он, на миг стушевавшись, ответил без ерничанья:
– Для начала: зарядить у нас не получится. Поднимать снаряды больше нечем.
– Не беда — там, помимо бульдозеров, я и автокраны видел. Лысый, как я понимаю, с ними разберется — работал. Зарядим прямо так, и повезем заряженной — на позиции заряжать не придется.
– Во как! Так ведь чтобы зарядить, надо ее из походного положения вывести — иначе никак. А вывести не получится — заклинило там все.
– Не проблема — газовой сваркой все что мешает отрежем. Там наверняка сварочные аппараты найдутся. Ну или отвинтим.
– Да?! А закрывать как будем? Гидравлики там вообще никакой больше нет.
– Тем же краном и закроем как-нибудь, а чтобы не открывалось, заварить можно, или тросами завязать.
– Ну я много в жизни повидал! Едет, значит, по дороге большая пушка за трактором, в ствол забит снаряд атомный, будто дробь для самопала, а чтоб его не посеять по пути, все обмотано тросами и прихвачено сваркой. Сашка — это сколько пунктов инструкции по боевому применению будет нарушено?
