- Пусть так и будет.
Аватара Хельма исчезла, унося с собой Маска, после чего Тир повернулся к Единственному:
- Кайрик, тебе известно обвинение: безвредность по причине безумия. Что ты можешь сказать в свою защиту?
Единственный притворно улыбнулся Тиру, потом всем остальным обвинителям, а затем обратил горящий взгляд на меня:
- Читай, Малик.
- Прямо сейчас, Всемогущий?
Кайрик гневно посмотрел на меня, и у меня в животе открылась черная яма боли. По лицу в три ручья потекли холодные капли пота. Настал мой момент истины, а у меня поджилки тряслись, когда я шагнул к столу с уликами и потянулся за книгой.
Как только мои пальцы коснулись переплета, воздух прорезала белая вспышка, раздался оглушительный треск, и в грудь мне ударил раскаленный шар. Я перелетел через зал, проломил золотую ограду и наверняка вывалился бы наружу, пробив стену, если бы не угодил в одну из аватар Хельма. Я рухнул к нему под ноги, все еще цепляясь за «Истинное жизнеописание».
Когда я робко поднял глаза, то увидел, что мне в грудь тычет пальцем Талос, Метатель Молний. Ко мне направлялись еще несколько богов - Шара, Сьюн, Летандер и другие, их сияние превратилось в бушующее пламя. У всех на пальцах потрескивали магические разряды, и все были решительно настроены не позволить мне прочесть книгу. Сильванус отшвырнул в сторону стол с уликами, и мое заплесневелое сердце покатилось по полу к ногам Келемвара.
Я поднял дрожащую руку, призывая их остановиться:
- Нет, погодите…
- Тихо, дитя! - раздался возглас Чантии. Не успела она договорить, как у меня распух язык, причем настолько, что я едва мог дышать, и, уж конечно, не вымолвил бы ни слова, если бы захотел.
Тир и четыре аватары Хельма выступили вперед, намереваясь перехватить атакующих, но тут подняла руку богиня ночи Шара. В зале стало темно, как в могиле, и я потерял из виду свое сердце.
- Отойдите! - приказал Тир. - Свидетель находится под моей защитой.
- Мы не хотим причинить ему вреда. - Когда заговорил Властелин Утра, в глаза мне ударил золотистый луч, и я сразу не только стал единственным освещенным предметом в зале, но и совершенно ослеп. - Нам нужна книга.
Откуда-то сбоку до меня донесся медоточивый голос Сьюн:
- Передай мне книгу, Малик, и я подарю тебе любовь всех женщин, каких ты только пожелаешь.
Я мог бы назвать с десяток женщин, чья любовь стоила дороже хорошего скакуна, и обожание любой из них было бы для меня гораздо ценнее предательской любви собственной жены, которую Кайрик успел у меня отобрать. И все же я обдумывал предложение Сьюн не больше одной-двух секунд, ведь я был слишком верным слугой, чтобы предать бога моего сердца.
Я услышал тяжелую поступь - вокруг меня смыкался круг, - и молился, чтобы никто из богов не наступил на пульсирующий комочек, так безжалостно сброшенный Сильванусом со стола.
- Дайте Малику прочесть книгу, иначе вам придется испытать на себе гнев Эо! - заявил Тир.
Откуда-то из-за спин наступавших на меня богов донесся голос Кайрика:
- Вам нечего бояться правды.
- Ты не способен различить слово правды даже в собственных устах, червяк, - отрезал Талос.
- А разгневать Эо мы боимся меньше, чем разделить с Кайриком его безумие, - сказала Чантия. - Нам непонятно, каким образом это может послужить Равновесию.
- Неужели какая-то вещь существует только потому, что вы ее видите? - возразил Огм. - Равновесию служит верность кодексу справедливости, а то, что вы пытаетесь сотворить, служит только вам.
- Нам неинтересна твоя софистика, Переплетчик. Мы все давно решили. - Это сказал Темпос, и голос его прозвучал гораздо ближе, чем мне хотелось бы. - Прежде чем мы позволим смертному прочесть книгу Безумца, мы начнем новую Эпоху Бедствий.
- Это была бы никчемная трата времени и сил,- сказала Мистра.
Вокруг меня образовался мерцающий магический шар, вместе с ним я унесся под сводчатый купол, откуда взглянул в абсолютно темный зал. Мой распухший язык сразу ужался до обычных размеров. Я открыл «Истинное жизнеописание» с конца и начал перелистывать страницы в поисках начала лживого повествования.
- Пусть себе читает. - (Стоило Мистре произнести эти слова, как тьма внизу рассеялась, и я взглянул сверху вниз на головы богов. Это было не такое уж захватывающее зрелище, как вы, наверное, себе представляете, ибо они все уставились на меня, вытянув шеи, и многие взгляды грозили мне убийством. Я заметил, что мое сердце лежит нетронутым у ног Келемвара возле золотых перил.) Блудница продолжила: - Никакого вреда ни нам, ни Равновесию от этого не будет.
- Здесь ты не можешь дать гарантий. - Келемвар поднял руку и вынул из пустого пространства серебряный кривой меч. - Ты пообещала Тиру, что не будешь больше вмешиваться в защиту Кайрика.
Мистра подошла к нему и взяла за руку:
- Я не изменила своему слову, и ты должен мне довериться.
- Нет, уже не должен.
Келемвар стряхнул ее руку, занес над головой меч и увеличился в росте настолько, что уже мог достать до моего магического шара. Тир и все остальные аватары Хельма мгновенно сравнялись с ним ростом и двинулись на Келемвара, чтобы его остановить, а я потерял из виду свое сердце среди множества ног. Темпос, Повелитель Битв, вынул из ножен свой огромный меч. Талос сжимал в руках пучки молний, в пальцах Летандера засветилось золотое пламя, и все трое приготовились защищать Келемвара. Единственный, зажав в руках черные, пропитанные ядом кинжалы, начал приближаться к богам с тыла, когда я, наконец, открыл нужную страницу. Руки так сильно дрожали, что я едва мог различить рукописные строки, а в ушах стоял оглушительный шум, поэтому я вряд ли услышал бы какие-то слова, если бы начал читать.
Огм кинулся вперед, чтобы разнять воюющие стороны.
- Погодите! Мы не можем так поступить! - Переплетчик поднял руки, словно, в самом деле, полагал, что пара костлявых ручонок способна предотвратить готовую начаться бойню. - Война между нами разрушит Фаэрун!
- С дороги, старый дурак! - прогремел Темпос. Но Огм не подчинился, тогда Темпос ударил изо всех сил эфесом меча по голове Переплетчика, и тот растянулся на полу. Кайрик занес руку, чтобы швырнуть свой первый кинжал, а я понял, что в наступившей смуте мои слова ни за что не достигнут ушей Единственного. Я не мог позволить, чтобы мои усилия пропали зря.
- Постойте, безмозглые шакалы! - заорал я во весь голос, и моя дерзость настолько поразила богов, что я смог поднять книгу и завопить: - Это вовсе не «Кайринишад»!
В зале воцарилась бездонная тишина, боги на секунду замерли, и только пронзительный вопль Кайрика прервал молчание:
