Двое стоящих спиной к нему людей отреагировать на появление за своей спиной монстра — не успели. Одним молниеносным движением Хан вспорол стоявшему к нему ближе "крестовому" горло. Можно было бы подумать, что в руке у него был остро отточенный кинжал — до то того чистым получился разрез, из которого к полуденному солнцу фонтаном ударила струя крови из пересеченной сонной артерии — вот только сделал это Хан отнюдь не ножом, а когтем большого пальца. Вскрикнув, "крестовый" попытался слабеющими пальцами зажать рану — однако давление в сердце раз за разом выталкивало новые порции ярко-алой крови сквозь пальцы. Смертельно раненый "крестовый" попробовал куда-то бежать, не осознавая, что он уже мертв. Буквально через несколько метров ноги его подкосились, заплелись винтом и бандит рухнул на землю, мелко подергиваясь в судорогах — точно, как поросенок, как его раньше били. Тем временем, Хан развернулся и той же, правой рукой, ударил начавшего поднимать оружие охранника наотмашь по лицу. Левая руку он не использовал, да и была она вся в засохшей крови — зацепили его все же, по- видимому, той ночью. Тем не менее охраннику хватило и этого: удар был, судя по всему — страшной силы, потому что рослый мужик снопом повалился на землю. Артем только успел увидеть, что у него будто топором вскользь по лицу проехались. А Хан, не теряя ни секунды, люто воя, одним прыжком скакнул на дорогу и нос к носу очутился с таким же зверем, разве что, чуть больше походившем на человека. Тимуру что-то предупреждающее закричал последний, оставшийся в живых охранник — видно, хотел, сказать хозяину, чтобы тот ушел с линии огня — но тот ничего не замечал, скаля зубы и хрипло рыча. Возможно, будь он не столь взбешен язвительными словами охотников и взбудоражен только что произошедшей схваткой — ему хватило бы соображения, чтобы скомандовать своим уцелевшим сторонникам, чтобы они Хана просто застрелили — в его состоянии вряд ли тот сумел бы ускользнуть из-под трех стволов, направленных на него с разных сторон. Но теперь жуткий коктейль из гормонов, о половине из которых до Херни человечество и представления не имело, выплеснувшийся в его артерии и вены заставлял его реагировать именно так. Кусок плоти, вырванной из горла Индейца Саенко отшвырнул в сторону, и тот мягко шмякнулся неподалеку от "ЛуАЗа." Хан же, как заметил Артем, во многом все таки сохранил память. Ну, по крайней мере, об опасности оружия — точно помнил, потому что все время стремился держаться так, чтобы Саенко находился между ним и приготовившемся стрелять охранником.
У нелюдей и реакция, и скорость во многом превышали человеческую, а потому им не понадобилось соблюдать длительный ритуал схождения и угрозы — когда два соперничающих зверя долгое время ходят друг возле друга, угрожающе скаля клыки и топорща шерсть на загривке. Вернее сказать — весь этот ритуал ими тоже был проведен, но в считанные доли секунды — именно столько потребовалось им, чтобы моментально оценить параметры противника, свирепо прорычать друг другу что-то, еле уловимо похожее на осмысленную речь — и с яростным воем ринуться друг на друга. Сразу же схватка стала совершенно неразличимой из-за поднявшейся над ней облака все той же невесомой пыли. Артему вспомнилась схватка рыси с выдроморфом там, в буреломе — но происходящее здесь, на улице его родной деревни, было еще страшнее. Может быть потому, что там — были все же обычные звери…,ну ладно, по крайней мере — один точно нормальным был. Здесь же происходила схватка существ, обладающих человеческим умом, в целом — даже внешностью, и, одновременно с этим — людьми уже не бывшими. Вот и помножьте людскую ненависть на нелюдскую силу и скорость…Два хищника наносили друг другу молниеносные удары, броски, совершали совершенно немыслимые кувырки и повороты, почти не улавливаемые человеческим глазом, падали, поднимались и снова яростно бросались друг на друга.
Из облака пыли доносился вой? Рык? Брань? Что-то среднее между всем этим, время от времени оттуда вылетали ошметки плоти тварей, а уж кровь из них обоих хлестала — отдельные брызги даже до них долетали. Все: от смерти Индейца и до самого этого момента произошло настолько быстро, что скованная команда в первые секунды так и осталась стоять, будто пеньки. В мгновение ока схватка насмерть вцепившихся друг в друга человеко-хищников сместилась к машине, от которой отступили дальше растерявшиеся по-видимому, охранник и Жорик. Пыль, родная пыль Артемовой деревни, стеной стала в воздухе, закрыв команду от их врагов. Опомнившись, Крысолов рявкнул:
— Старый, Артем — за мной! Поднимем их — и за сарай!
Оба они — и Крысолов, и Старый, бросились а к силящимся приподняться Банану и Варьке, так и оставшимся сидеть неподалеку от них. Присев возле Банана, Крысолов попробовал подставит плечо и тем самым, подняться товарищу. У него это получилось удачно: шатаясь, Банан приподнялся с колен и встал. А вот Старый споткнулся — мало того, что Варьке не помог — так и сам зарылся носом в пыль и барахтался там, пытаясь встать. Артем со всей ясностью понял, что надо действовать — иначе второго шанса у них точно не будет. Он догадался, что хотел сделать Крысолов — пользуясь схваткой и тем, что они перестали на эти секунды быть мишенью — выскользнуть из под огня. Ну, и что дальше? С наручниками за спиной по лесу много не набегаешь. Кто бы ни победил в схватке — такая тварь, как нелюдь, даже израненная, всю их команду в пять секунд — по секунде на каждого — кончит. А еще ведь и Жорик с саенковским прихвостнем… Артем вообще-то предполагал, что Крысолов хочет попробовать каким-то образом освободиться от "браслетов", воспользовавшись инструментами Кузнеца — наверное, еще с прошлого раза запомнил, что у того во дворе и клещи, и тиски были, и прочие молотки-кувалды. Сколько на это времени уйдет, да и получится ли у них со скованными за спиной руками разбить сталь наручников — про это наверняка он не думал. Да и раненый он… и все же это был шанс, крохотный, микроскопический — но реальный шанс. Все лучше, чем как бараны на бойне дожидаться смерти. Тем не менее Артем не сдвинулся с места, когда Крысолов со Старым бросились к сидящим товарищам. И даже когда Крысолов, яростно оскалившись, крикнул ему, обернувшись:
— Артем, твою мать! Ну, что ты! Помоги! — он остался стоять. Лицо его покраснело, он скрипел зубами — но пытался использовать с в о й шанс…
Как там этого актера звали? Ну, их еще четыре фильма было? А, Мел Гибсон, кажется, который плечо вывихивать мог, а потом из пут высвобождаться. Ну, так, как он — Артем делать не умел, да и не помогло бы это в такой ситуации. У Артема с детства получалось другое — еще с самого раннего возраста он мог, сцепив пальцы за спиной, поднять руки над головой и, не расцепляя рук, провести их вперед. Кстати, связанные веревкой руки — так провести не получалось, хоть он и пробовал так сделать. А вот с наручниками — может и получится… Эх, жаль, давно не практиковался: суставы не разработаны, и мышцы, словно окостенели…
