– А не надо приходить в себя! Просто расскажите Интерполу, где находится нацистский преступник Зильберт фон Геллер, вот и всё!
– Но я не знал, что он нацистский преступник! Я много лет знал его как Ганса Брауна, почетного антифашиста, бывшего участника сопротивления, чуть ли не национального героя! Мне и в голову прийти не могло! Что вы, в самом деле! Да если бы я знал правду, я сам бы его задушил, своими собственными руками! Действительно, вот уже много лет благотворительный фонд от нашей партии помогает жертвам бывших фашистских концлагерей. Мы помогаем и ветеранам войны, и тем, кто был угнан на работу в Германию, всем этим людям из разных стран мира. Так же мы поддерживаем контакты с участниками Сопротивления из разных стран мира, и приглашаем их на почетные встречи с молодым поколением. Чтобы молодежь увидела настоящих героев, так сказать… Подобным образом мы вышли и на Ганса Брауна. Приглашали его несколько раз. Лично мне он показался очень симпатичным человеком. Последняя его поездка как раз совпала с моим днем рождения год назад, поэтому я его и пригласил. Но я был твердо уверен, что он вернулся обратно в Германию, об этом должны были позаботиться мои люди. Вот, собственно, и всё. Я и не думал о нем больше – все-таки год прошел, а это большой срок.
– На вечеринке в казино вы представляли его как своего родственника!
– Ну, чего только не наболтают подвыпившие люди! Конечно же, этого не было и не могло быть! Я никогда не говорил ничего подобного, и не мог это сделать. Во-первых, Ганс Браун не мой родственник, во-вторых, откуда у меня родственники в Германии? Их там никогда и не было! Все мои родственники из бывшей Орловской губернии. Даже подумать такую ерунду смешно!
– Вы знаете, где сейчас местонахождение Ганса Брауна?
– Нет, конечно! Если бы я знал, я бы вам сразу сказал, особенно теперь, после того, что вы мне рассказали!
– Вы можете спросить у своих людей?
– Обязательно! Да вы сами можете спросить у них! Поезжайте в благотворительный фонд – и вы увидите. Что было все так, как я вам рассказал. Наша документация в полном порядке.
– Значит, если вы узнаете что-либо…
– Я немедленно вам сообщу, можете не сомневаться!
– Очень хочется в это верить! – сотрудник Интерпола поднялся из-за стола. – укрывание нацистских преступников – тяжкий грех не только перед законом, но и перед человеческой совестью!
– О долге совести можете мне не говорить!
Окинув его тяжелым взглядом, сотрудник Интерпола вышел. Политик остался сидеть за столом.
2013 год, Восточная Европа
Тусклая лампочка под потолком облегчала осмотр. Он находился в узкой камере, напоминающей тюремную. Три стены были каменными. Камень был сырой, склизкий на ощупь, кое-где сквозь него пробивался мох. Четвертую стену образовала решетка – с пола до потолка, с узкой низенькой дверью, закрытой снаружи на висячий замок. На какое-то мгновение он почувствовал себя зверем в клетке.
В камере была кровать, вернее, железная койка без белья, застланная грубым серым одеялом. Ножки кровати были привинчены к полу. В противоположном от кровати углу были металлические умывальник и унитаз. Больше внутри ничего не было.
Ситуация оказалась просто нелепой! Более глупого положения он не мог себе и представить! Кресло торчало посреди камеры, как настоящий ком в горле. Он поймал себя на нелепой мысли, что обязательно расхохотался бы, если б все это произошло не с ним! Но – именно он находился в этой вонючей клетке, и в ситуации не было ничего смешного. Его даже пугала абсолютная ясность в голове. Он заметался по клетке, потеряв над собою контроль. Подлетел к решетке и принялся трясти ее, как бешенный:
– Эй, есть здесь кто-нибудь? Это вам с рук просто так не сойдет! Открывайте, ублюдки!
Ответом ему была абсолютная тишина. Потом уселся на железную койку и постарался взять себя в руки. Где-то в глубине монотонно капала вода.
Тайна… Значит, старик знает тайну, связанную со всеми этими событиями, но не собирается пока его в нее посвящать. Что ж, не настолько он глуп, чтобы не попробовать разобраться самостоятельно! Он подумал, что и сам сможет разгадать эту тайну (хотя бы постараться), если сложить воедино все факты.
Монастырь, уничтоженный в одной из феодальных междоусобиц, прозванный местными жителями «монастырем дьявола». Просто так подобные названия не раздают.
Огонь, и всё, связанное с огнем. Везде и во всем – огонь. В огне погибла его семья. Адское пламя… Но не просто пламя, а именно адское пламя – как знак. 12 монахинь и 13 место свободно. 12. Что-то, особо связанное с этими двумя цифрами: 12 и 13. 12-определенное число чего-то, что очень важно. И 13-тоже определенное число, что так же важно, но уже несет полностью другой, измененный смысл. Какое-то воспоминание вдруг кольнуло его в самое сердце. Его семья, его предки из России были очень религиозны, отмечали все религиозные праздники, христианские праздники… Он вдруг замер от ужаса, не в силах пошевелиться. Первое пришествие. Второе пришествие. Третье должно стать последним. Перед глазами вдруг выплыло четкое воспоминание: книга, раскрытая на столе старика-инквизитора. И та же самая книга на столе профессора Славского. Библия. Впрочем, на столе Славского он видел еще одну книгу… Он отчетливо помнил золотистый корешок обложки… «Толкование к откровению Иоанна Богослова. Книга комментариев.»
По его спине вдруг заструился ледяной пот. Нет, это не может быть правдой! Это слишком ужасно! Но ответ вдруг четко отпечатался в его голове, и он ничего поделать с собой не мог, даже несмотря на весь охвативший его ужас.
Христианская троица: Бог-отец, Бог-сын и святой дух. Святая вода, используемая в таинстве святого крещения. Адское пламя. 12. ровно – 12. И другое предположение (вернее, толкование, когда….). Нет! Нет, нет, это не может быть правдой…
Обхватив голову руками, он раскачивался из стороны в сторону. Ему хотелось плакать. Он никак не мог поверить в то, до чего додумался, но рассудком отчетливо понимал: к своему ужасу он почти разгадал эту тайну.
1413 год, Восточная Европа
В зале инквизиционного трибунала за широким и длинным столом сидел инквизитор Карлос Винсенте. Его лицо было сумрачно, и мрачное выражение еще больше подчеркивалось белоснежной рясой и ярким освещением. Он сидел в центре (во главе) стола, но и без этого местоположения было ясно, кому принадлежит власть. Его мрачный и гордый вид внушал благоговейный ужас практически всем, находящимся в комнате.
Перед инквизитором на столе (кроме дубового распятия и массивной Библии) стояла небольшая деревянная статуэтка на подставке. Это было изображение собачьей головы со зверски оскаленной пастью. На лбу собаки был крест. На подставке, внизу, надпись: DOMINI CANES (собаки Господа). Собачья голова означала, что допрос, происходящий в инквизиционном суде, официален. Монахи в белых рясах, чуть поодаль от стола, не уставали строчить длинные протоколы, положив на колени деревянные доски для письма. Вся «комиссия» инквизиционного трибунала была представлена в полном составе.
