* * *
Находясь на курсе, отец Гэри имел возможность ближе познакомиться с другими новоиспеченными экзорцистами. В основном это были итальянцы, не говорившие по-английски. Зато один из американских священников, францисканец, оказался весьма дельным человеком.
Отец Дэниэл приехал из Новой Англии и совсем недавно побывал в Иерусалиме, в святых местах. На его коричневой рясе был нашит символ ордена — красный крест в окружении четырех крестов меньшего размера. В своем одеянии, с бородой и коротко остриженными волосами, отец Дэниэл выглядел пришельцем из совсем другой эпохи. Впрочем, при близком рассмотрении его облик выдавал кое-какие черты новоанглийского стиля — из-под рясы высовывались джинсы, удобные сандалии «биркенсток» и обтрепанный воротник зеленой рубашки с двумя пуговицами на воротнике.
На одном из перерывов отец Дэниэл рассказал отцу Гэри о том, что именно заставило его поступить на курс для экзорцистов. В то лето он находился в храме Абраццо к западу от Рима, где столкнулся с весьма неприятными обстоятельствами. В один из дней, когда он слушал исповеди в церкви, к нему обратилась женщина, спросившая, верит ли он в одержимость демонами. Несмотря на отсутствие элементарных знаний, отец Дэниэл ответил, что верит. «Хорошо, — ответила женщина, — потому, что я очень страдаю от этого и хочу исповедаться». Не догадываясь, что это означает, отец Дэниэл благословил женщину и продолжил слушать исповедь. Почти сразу он заметил признаки, не предвещавшие ничего хорошего: женщина начала конвульсивно подергиваться и часто кашлять. Дальше пошло еще хуже.
Ни с того ни с сего женщина принялась хрюкать, и с ее перекошенных губ сорвалось восклицание: «Цитто!» — то есть: «Молчать!».
К ужасу отца Дэниэла, в момент, когда оставалось лишь произнести заключительное благословение и отпустить грехи, женщину передернула сильнейшая судорога, до неузнаваемости исказившая ее черты. Вслед за этим женщина оскалилась, растянув рот дюймов на девять в ширину и немыслимым образом скосив безвольно отпавшую нижнюю челюсть. В эту минуту отец Дэниэл едва не поддался панике, но его самообладания все же хватило на то, чтобы благословить женщину именем Иисуса Христа, после чего она сама встала и спешно покинула церковь.
Немного погодя, когда улеглось волнение и прошел страх, отец Дэниэл принялся гадать о том, свидетелем чего он только что стал. В поисках ответа отец Дэниэл навязался помогать местному экзорцисту, работавшему в том же храме. Очень скоро он понял, что наблюдал лишь самую верхушку айсберга: оказалось, что за этим лежит целый мир, о котором он не имел никакого представления. В результате осенью, вернувшись в Рим для продолжения работы над диссертацией, он упросил руководителей позволить ему заняться экзорцизмом. Вскоре его принял к себе отец Томмазо из церкви Скала-Санта, широко известной успехами в области экзорцизма.
Слушая отца Дэниэла, казалось невозможным усомниться в правдивости францисканца. В рассказе отца Дэниэла не было и тени хвастовства. Он вел себя скромно, даже с самоосуждением — как будто не мог поверить в случившееся. История отца Дэниэла открыла отцу Гэри лишь то, как мало он знал об одержимости демонами. Прежде чем выполнить самостоятельный обряд экзорцизма, отец Гэри хотел больше узнать о том, кто или что ему противостоит.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЗНАЙ СВОЕГО ВРАГА
Если Бог Отец Вседержитель, Творец благоустроенного и хорошего мира, печется обо всем творении, то почему существует зло? На этот вопрос, столь же настойчивый, сколь неизбежный, столь же горький, сколь таинственный, невозможно быстро дать удовлетворительный ответ. Ответом на этот вопрос является вся христианская вера в целом: красота творения, драма греха, долготерпеливая любовь Бога, Который идет навстречу человеку Своими заветами, искупительным Воплощением Сына Своего, даром Духа, созывом Церкви, силой таинств, призывом к блаженной жизни, принять которую свободным существам предложено заранее, но от которой они также могут уклониться заранее, через страшную тайну. Нет ни одной черты в христианском благовестии, которая частью не составляет ответа на вопрос о зле.
Катехизис Католической Церкви, 309
Психология демона изначально не предполагает способности любить. Демон знает, но не любит. Удовольствие, достигаемое совершением злого дела, аналогично чувству, которое человек испытывает при совершении мести — это радость, полная ненависти.
Отец Хосе Антонио Фортеа, «Интервью с экзорцистом»
С течением времени идея дьявола развивалась в основном как способ объяснить существование зла в мире, сотворенном Всемогущим и преисполненным любви Богом.
Само слово «дьявол» произошло от греческого «диа-болос», что означает враг, недоброжелатель, клеветник. Это слово использовали вместо слова «сатана», означавшего «обвинитель», когда в 200 году до н. э. Библию перевели с еврейского языка на греческий (этот текст известен как «Септуагинта»).
В Ветхом Завете, написанном между 1000-м и 100-м годами до н. э., понятие дьявола используется всего несколько раз — и даже после этого дьявол не предстает внятно персонифицированным существом. Некоторые теологи (в частности, Фома Аквинский) высказывали предположение, что это произошло потому, что Моисей «обращался к необразованному люду» и не хотел искушать людей поклонением ложным идолам. Другие теологи предполагали, что отсутствие в Ветхом Завете последовательной демонологии могло быть связано с тем, что у древних евреев действовал закон, строго запрещавший магию. Наиболее впечатляющим образом Сатана выведен в Книге Иова — но, как уже указывали некоторые исследователи, здесь его имя представляет скорее титул. Он все еще имеет доступ к небесному суду, где выступает в качестве «агента» Господа, своего рода «уполномоченного» стороны обвинения. В этой роли Сатана убеждает Господа дать ему власть мучить Иова, чтобы выяснить ответ на вопрос: «Разве даром богобоязнен Иов?» (Книга Иова 1:6—12).
Однако в Новом Завете дьявол играет куда более значимую роль. По Библии, из-за первородного греха ко времени пришествия Христа существовало представление, «что мы от Бога и что весь мир лежит во зле». (Первое соборное послание святого апостола Иоанна, 5:19). Чтобы исправить это, «Бог послал Сына Своего… в жертву за грех» (Римлянам, 8:3). Синоптические евангелия (от Матфея, Марка и Луки) прямо и неоднократно обращаются к этой концепции. «Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола». (Первое соборное послание святого апостола Иоанна, 3:8.)
