Замятин слишком торопил их, чтобы они могли толком разглядеть все содержимое комнат. От входа во дворец доносились громкие взрывы и перестрелка. Чиндамани поскользнулась и упала на один из ящиков. Сначала Кристофер подумал, что она больно ударилась об него. Но она быстро встала и взяла Кристофера за руку. Ему показалось, что она взяла что-то из ящика, но он не успел заметить, что в нем лежало.
Уильям постоянно отставал. Он устал, плохо себя чувствовал и этот бег утомил его — но он не позволил Кристоферу взять себя на руки и понести. Замятин подталкивал мальчика, заставляя его идти быстрее. Когда Кристофер стал защищать Уильяма, русский просто махнул в его сторону револьвером и приказал идти. Кристофер знал, что Замятин до сих пор не убил его только потому, что думает, что он может пригодиться ему для какой-нибудь сделки.
Они дошли до последней комнаты. Это была обычная комната, обитая панелями из темного дерева и увешанная дорогими тибетскими гобеленами. Замятин загнал всех внутрь и захлопнул за собой дверь.
— Где выход? — крикнул он.
Бодо взобрался на гору подушек в дальнем углу комнаты и откинул один из гобеленов. Вход в туннель был замаскирован очень искусно — он просто был врезан в панель, безо всяких пазов. Он открывался путем нажатия на маленький рычаг, расположенный в полу. Бодо нажал на рычаг, и панели с тихим скрежетом ушли назад.
— Чего вы ждете? — крикнул всем Замятин. — Вперед!
Бодо шагнул внутрь. Чиндамани последовала за ним, за ней Кхутукхту и Самдап. Внезапно около входа в комнату раздался крик:
— Я не пойду в еще один туннель! Пожалуйста, отец, не дай ему заставить меня!
Это был Уильям. Он вспомнил туннели под Дорже-Ла, когда увидел открывшийся вход в этот туннель. Он отпрянул назад, прижавшись к Кристоферу.
— Что он говорит? — требовательно спросил Замятин. — Что с ним такое?
Замятина начал охватывать ужас. Он был так близок к победе, а теперь вокруг него слышались звуки, символизирующие поражение: стрельба, взрывы, хныканье ребенка.
— Он говорит, что напуган и не хочет идти в ваш чертов туннель. Вы же знаете, что случилось в Дорже-Ла. Ради бога, дайте нам остаться здесь. Он не представляет для вас опасности.
— Чтобы вы показали Унгерну, куда мы пошли, и привели его к выходу из туннеля? Никто здесь не останется. Если он не хочет идти, я пристрелю его здесь и покончу с этим!
Замятин вытянул руку и схватил мальчика. Уильям начал сопротивляться, выкручиваясь из его пальцев. Русский шагнул вперед и взял его за плечо, но рука его соскользнула, и он ударил мальчика по шее.
Уильям закричал от боли. Удар пришелся по опухоли, прорвав ее. Мальчик начал падать, и Кристофер едва успел подхватить его на вытянутые руки. Замятин, охваченный ужасом, попятился назад.
Все ждали, что из раны появится кровь или ядовитый гной. Но крови не было. Поначалу никто ничего не понял, просто в коже образовалась дыра, в которой двигалось что-то черное. А затем эта чернота распалась на множество черных частиц.
Пауки уже скоро должны были прорвать опухоль изнутри. Теперь же, когда их внезапно выпустили из приютившего их тела, они выползли на свет, дрожащими, разворачивающимися ножками неуклюже переступая сначала по шее Уильяма, а потом по плечу. Их были сотни, и каждый был не больше очень маленького муравья.
Кристофер закричал от ужаса и отвращения. Крошечные пауки в огромном количестве уже бегали повсюду, ища еду. Чиндамани подбежала к Кристоферу и помогла ему стряхнуть с шеи Уильяма последних пауков. Замятин, словно зачарованный, стоял и смотрел на мальчика. Пауки, высыпав наружу, куда-то исчезли.
Кристофер поднял глаза на русского. Ни на лице, ни во взгляде его не было эмоций.
— Он мертв, — прошептал он.
Замятин тупо посмотрел на него. Он не понял.
— Он мертв, — повторил Кристофер по-тибетски. — Мой сын мертв.
Он неясно и неотчетливо воспринимал все то, что произошло дальше. За дверью раздался крик, и тут же дверь с треском влетела внутрь. Двое охранников в панике открыли огонь. Через пару секунд из-за дверного косяка появился ствол тяжелого пистолета. Охранники, открыв огонь, позабыли о том, что нужно укрыться, и представляли собой легкие мишени. Один за другим прогремели три выстрела, уложившие обоих охранников и Бодо.
Увидев это, Замятин выхватил револьвер, наставив его на Кхутукхту, который сидел рядом с Кристофером у тела Уильяма. Чиндамани схватила Самдапа и рванулась к двери в конце комнаты, открывавшей вход в туннель.
Стрелявший перешагнул через тела убитых и вошел в комнату. Он высоко держал пистолет, целясь в голову Замятина. Это был Сепайлов.
— Бросьте ваше оружие, господин Замятин, — сказал он по-русски. — Иначе я буду вынужден стрелять.
— Еще один шаг, — ответил Замятин, не оглядываясь, — и ваш Живой Будда станет мертвым.
— Будьте так любезны. — Это был уже другой голос. Фон Унгерн протиснулся в комнату мимо Сепайлова.
Он бросил быстрый взгляд на тело Уильяма, но не понял, что послужило причиной этой маленькой трагедии. Его люди контролировали дворец. Отряд Сухэ-Батора был оттеснен на окраину города. Оставшиеся революционеры были окружены, и их уже допрашивали и казнили. Осталось решить лишь эту маленькую проблему.
— Кхутукхту предатель, — продолжил он. — У меня в кармане лежит подписанный им документ, призывающий его войска поддержать революционную армию. Я уже отдал приказ о его казни. Вы теряете время, Замятин. Если хотите, можете застрелить его: вы просто выполните за меня мою работу.
Замятин оглянулся. Унгерн и Сепайлов уже были в комнате. Пистолет был только у Сепайлова; барон был слишком уверен в себе, чтобы чувствовать необходимость в оружии. Замятин опять посмотрел на. Кхутукхту, потом на Кристофера. Ему нужна была еще одна карта, которую он мог бы разыграть, вынудив барона пойти на сделку. Он повернулся и увидел Чиндамани и Самдапа, застывших в нерешительности у дальней двери.
— Ради бога, Чиндамани! — крикнул Кристофер. — Беги отсюда. Хватай Самдапа и беги!
— Я не могу уйти без тебя, Ка-рис То-фе. Не проси меня оставить тебя.
Мальчик был с ней, и она знала, что должна бежать. Его жизнь была в опасности: ее долг был в том, чтобы спасти его. Но она не могла сдвинуться с места.
Теперь, когда Уильям умер, Кристофер нуждался в ней больше, чем когда-либо. Она разрывалась между любовью к нему и любовью к мальчику, словно попавший в ловушку зверь.
Замятин поднял пистолет и навел дуло на Самдапа.
— Ты! — крикнул он по-тибетски. — Иди сюда и приведи с собой мальчика! — Он знал, что теперь, Когда Унгерн собрался казнить Кхутукхту, мальчик был ему нужен. Унгерн не позволит Сепайлову стрелять, пока он держит мальчика на мушке.
