хаоса мух, затем вылетел в коридор и упал лицом вниз на личинок. Они заползали ему в рот, пульсировали на его языке, пытались зарыться в уголки его глаз, в ноздри.
Он захныкал, вскочив на ноги, тяжело вздохнув он плюнул и начал царапать свое тело. Двери за ним тут же захлопнулись.
Его взгляд метнулся по коридору, туда, откуда он пришел, там были дети, они наблюдали за ним. Их было так много, все с черной и коричневой кожей.
Дети из Оака, - подумал он. - Все пропавшие дети. Он узнал некоторые лица на фотографиях. Они улыбались ему, и он знал, что по крайней мере один из этих маленьких ублюдков был Джеймсом.
- Эй! - Майк пробирался к ним сквозь поток высотой по колено. - Где, черт возьми, мой брат?
Дети смеялись, и в игривом столпотворении бегали друг вокруг друга. Когда Майк подошел к ним, они вернулись в свои комнаты, захлопнули двери и захихикали с другой стороны.
Но Майк перестал играть в игры.
Все годы, которые он провел в Оаке, все годы борьбы за свою жизнь, за жизнь Джеймса, не зная, будут ли они сегодня есть, не зная, убьет ли их какой-нибудь гребаный тупица или головорез с оружием.
Вид избитого маминого тела, обнаженного, разорванного и брошенного перед их домом.
А теперь это долбаное место, этот Дом Бесконечности, поглотил его брата целиком и отказывался вернуть его. Соблазнял их иллюзиями о лучшей жизни, ловил их, как мух в паутине.
Глаза Майка налились кровью. Он согнул пальцы, прежде чем сжать их в кулаки, сжал зубы до боли в челюсти. Пылающая ненависть и гнев текли по его венам, как яд, и Майк не мог сдержать их.
Он распахнул первую дверь и ворвался внутрь. Пухленькая девочка с длинными заплетенными косами не успела среагировать, когда Майк прыгнул на нее и ударил ее по лицу ураганами кулаков. Комната была розовой, усеяна мухами и усыпана куклами, похожими на миниатюрные трупы. Майк продолжал бить кулаками, и когда лицо девочки превратилось в кровавое месиво, личинки запульсировали на ней и начали восстанавливать ее, а она все время смеялась и смеялась.
Майк ревел, вылетая из комнаты в другую комнату, он превратил маленького мексиканца внутри в груду дрожащего мяса. Личинки вылетали из его рта, когда он снова и снова повторял:
- Quieres jugar conmigo? [1]
Майк задыхался, переходя из одной стороны зала в другую, заходя в каждую комнату и избивая их обитателей до неузнаваемости. Но как бы сильно он ни бил, как бы ни были изуродованы дети, они все равно смеялись, и все еще хотели поиграть. Костяшки пальцев Майка были разорваны, руки от кончиков пальцев до локтей залиты темно-красной и черной жидкостью.
Он стоял в холле, тяжело дыша, всасывая кислород, но чувствовал только густой испорченный воздух дома. Высокий вопль вырвался из его живота, когда он упал на четвереньки. Личинки переползли по нему, начали поглощать его, но на этот раз он не остановил их. Они залезли на него, кусали его, впивались в него, а Майк только смотрел.
Ты подвел его. Как ты мог допустить это?
- Мне жаль...
Внизу по коридору он увидел лицо, такое же, как и раньше, торчащее сбоку из двери спальни, белое, как призрак.
Ребенок помахал ему рукой, осмотрелся по коридору и снова помахал ему рукой.
Майку пришлось заставить себя встать. Внутри него было сильное ощущение, что он шевелится, распространяясь, как огонь, по всему его телу. Его мозг ударился о внутреннюю часть его черепа, его тело умоляло его лечь обратно и сдаться... сдаться Дому.
Эй ты! Ты видел моего брата? Хотел крикнуть он, но получилось только сдавленное бормотание.
Ребенок, стоявший в холле, кивнул. Это была девочка, и когда Майк подошел к ней, он понял, что на ней была какая-то фарфоровая маска. Она подпрыгнула, хлопнула в ладоши и побежала в свою комнату.
Майк последовал за ней, несколько раз чуть не упав по пути. Его дыхание перехватило, его кожа горела от электрической агонии, когда личинки зарывались в него глубже.
Он упал в комнату, услышал как за ним скрипнула и закрылась дверь. Запах в этой комнате был другим... полуприятным. Эссенция гнили все еще была там, но над ней был сладкий аромат.
Пол был мягким, покрытым толстым ковром, и Майк позволил своему измученному телу на мгновение погрузиться в него.
Музыкальная шкатулка играла из угла комнаты, и когда Майк слушал, почти засыпая, он понял, что не слышит мух. Непрерывного гудения здесь не было.
Кто-то похлопал ему по плечу. Майк оскалился и поднял голову. Девушка с кукольным лицом раскачивалась с пятки на носок, склонив голову набок и махая рукой.
- Т-ты сказала, что знаешь, где мой брат, - сказал Майк. Он сел, застонал и захныкал; он чувствовал, как его тело медленно выдавливается. - Пожалуйста... покажи мне, где...
Потом он увидел его. Он лежал на полу в конце комнаты, рядом c музыкальной шкатулкой из слоновой кости.
- Джеймс! – Майк, словно обрел новые силы, вскочил на ноги и бросился к неподвижному телу брата. Он перевернул его и провел руками по лицу мальчика. - Джеймс, очнись. Oчнись, чувак!
Он слегка хлопнул Джеймса по щекам, потряс за плечи, но мальчик не очнулся. Затем Майк увидел крошечные выпуклости по всему телу, двигающиеся под его кожей, увидел маленькие дырочки, украшавшие его плоть, каждая из которых была глубокой и в которой текла тонкая капля крови.
Еще один удар по плечу. Куколка махала, продолжая раскачиваться на ногах.
- Что ты с ним сделала?
Она покачала головой и пожала плечами.
Майк хотел ударить ее, но у него просто не было сил. Он поднял тело Джеймса и прижал его к груди.
- Пожалуйста... ты можешь нам помочь? Я-я должен вернуть его домой, он должен быть в безопасности.
Она кивнула, подпрыгивая и хлопая в ладоши. Ее клетчатое платье взъерошилось, когда она побежала к кровати и забралась на нее.
Майк хмыкнул, вставая на ноги и сжимая брата дрожащими руками. Его колени подогнулись, и он чуть не рухнул на пол, но удержался на ногах и медленно и осторожно пошел к кровати.
Он ожидал, что она покажет ему какой-то секретный выход,
