"Сокс", разозлили меня для разнообразия".
"Это важно", - сказал я ему. "Здесь бардак. И воняет".
"Кому какое дело?" Он бросил пульт на стол и громко рыгнул. "Иди и принеси нам пару бутылок пива из холодильника, мне нужно с тобой поговорить".
"Я в порядке".
"А я нет, я хочу пить. Иди и принеси мне, грубый ублюдок".
Вздохнув, я вернулся в коридор и пошел по нему на кухню, изо всех сил стараясь не обращать внимания на фотографии на стенах, которые он настойчиво требовал оставить. Мне было невыносимо смотреть на них. В них не было ничего настоящего, ничего неподдельного, просто кучка людей, притворяющихся и улыбающихся в камеру.
Кухня была в худшем состоянии, чем весь остальной дом. Повсюду жужжали мухи, а тараканы ползали по горе посуды в раковине. Вонь стояла почти невыносимая, а по состоянию стены за плитой было видно, что не так давно здесь был небольшой пожар. Открыв холодильник, я обнаружил полгаллона прокисшего молока, несколько оставшихся кусков пиццы, брошенных на бумажную тарелку и бессистемно прикрытых полиэтиленовой пленкой, и ящик пива.
Я освободил банку от пластиковых колец и вернулся в комнату, не обращая внимания на одно воспоминание, когда отец в пьяной ярости прижал меня к полу на кухне и бил до потери сознания. Мне тогда было девять лет.
"У тебя был пожар?" спросил я, передавая ему пиво.
"Да, ничего особенного". Он открыл закладку, сделал несколько глотков, затем кивнул. "Забыл, что у меня на плите что-то горит. Немного подпалил стену, вот и все, пожарным даже не пришлось приезжать".
Я всегда знал, что, если мой отец проживет достаточно долго, наступит время, когда ему придется отправиться в дом престарелых или на попечение. Судя по всему, это время пришло.
"В любом случае тебя это не касается, мальчик". Он указал на кресло в углу, заваленное старыми газетами и нежелательной почтой. "И как я уже сказал, это не имеет никакого значения, так что сядь и заткнись, и позволь мне рассказать тебе, что происходит".
Я присел на краешек стула, не потрудившись сдвинуть мусор на пол.
"Помнишь моего приятеля Джоуи Стрицциано? Они с Люсиль переехали во Флориду в прошлом году. У них есть такое место, где о тебе заботятся и все такое, это как деревня, но у тебя все равно есть свобода и свой собственный маленький уголок, понимаешь, о чем я?"
"Жилье с поддержкой", - сказал я.
"Да." Он отхлебнул еще пива. "В общем, я тоже туда собираюсь".
"Как ты собираешься себе это позволить, папа?"
"Я продал дом".
"Ты продал дом? Этот дом?"
"Нет, тот, что дальше по улице, придурок, конечно, этот дом. Эта маленькая шлюшка из отдела недвижимости позвонила мне позавчера и сказала, что дом продан".
Я был ошеломлен. Я всегда ожидал, что он либо умрет в этом доме, либо оставит его мне. Это было мое единственное наследство. Я ничего не хотел от него, но это был дом моей матери, и она бы хотела, чтобы он достался мне.
"Как, черт возьми, ты продал его в таком состоянии?"
"Я мог бы получить больше, если бы отремонтировал его, но у меня нет на это денег". Он снова рыгнул, затем вытер рот тыльной стороной ладони. "В любом случае, я решил, что мне лучше сообщить тебе. Через пару недель я уезжаю во Флориду. Извини, что не могу оставить тебе старую усадьбу, парень, но так уж вышло".
"Это твой дом", - сказал я. "Делай с ним что хочешь".
"Я бы подкинул тебе пару баксов, но мне нужен каждый цент, чтобы перебраться на юг".
"Не беспокойся".
Он пригубил пиво и бросил банку на пол. "Я не беспокоюсь".
"Так что тебе от меня нужно?" спросил я.
"Ничего. Я просто хотел, чтобы ты знал".
"Ты мог бы сказать мне это по телефону".
Он улыбнулся своими бледными глазами. "Я хотел увидеть твое лицо, когда скажу тебе".
Однажды садист, всегда садист.
"Надеюсь, тебе понравилось", - сказала я, вставая.
Он рассмеялся. "Думаю, я немного кончил".
"Мне нужно идти".
"Если хочешь чего-нибудь, лучше бери сейчас", - сказал он. "Я поговорил с одним парнем, который может вычистить все здесь и вывезти все на свалку. Миссис Симс наняла его, чтобы он вычистил ее гараж, и он все сделал хорошо, так что я попросил его приехать завтра".
Все, что было связано с этим домом, я давно забрал с собой, и хорошее, и плохое.
"У меня все готово", - сказал я ему.
Он беспокойно заерзал в кресле. "Так что я... ну... наверное, мы больше не увидимся, парень. Я не становлюсь моложе, и все мои деньги уходят на это место, так что я не смогу позволить себе путешествовать, понимаешь, о чем я?"
Я кивнул.
"Когда я умру, они прилетят сюда и похоронят меня рядом с твоей матерью", - сказал он, почесывая свой огромный живот. "А пока, знаешь, может, заглянешь на ее могилу, убедишься, что эти уроды там делают все, что положено, и все такое. И обязательно загляни туда, прежде чем уедешь сегодня, и отдай дань уважения, слышишь?"
"Я не хожу на кладбища".
"Ты сделаешь то, что я тебе скажу!"
"Мамы там нет, папа".
"Кто сказал?" Он ткнул в меня толстым сосисочным пальцем. "Иди и отдай дань уважения своей матери, как я сказал!"
"Что, черт возьми, ты можешь знать об уважении к моей матери?"
Он несколько секунд смотрел на меня, словно не мог понять, что я сказал. "Что, черт возьми, ты мне только что сказал?"
"Ты меня слышал".
Он покачал головой. "Чертовски хороший способ попрощаться со своим стариком".
В те времена, когда он еще мог, он бы в кровь избил меня за то, что я так с ним разговаривал. Но мы оба знали, что те времена давно прошли. "Есть что-нибудь еще?"
"Да", - сказал он. "Ты разговаривал с Линдой в последнее время?"
Я уставился на него.
"Я серьезно".
"Уже много лет нет", - наконец ответил я. "Ты же знаешь".
"Не зря, но я слышал, что у нее сейчас все хорошо". Он улыбнулся.
Он знал все способы причинить мне боль и получал удовольствие, растирая меня в пыль каждым из них. "Линда была очень давно, папа, я не об этом".
"В наши дни она - модная Нэнси, знаешь ли". Он потянулся к креслу и вернулся с бутылкой водки. "Она и ее муж-шишка живут в Бруклине. Прошу прощения, блядь, да? У них
