Телевизор то и дело пестрил помехами, стоило на улице накатить очередному порыву сырого ветра.
— В поликлинику номер четырнадцать Старокировского района приехали неожиданные гости из столицы, — вдруг, прошипевшись, объявил «ящик» поставленным дикторским голосом. — С места событий — наш собственный корреспондент Илья Карнаушкин.
Экран сморгнул рябь и вдруг четко и ясно отобразил лицо молодого собкора. Тот бодро выпрыгнул навстречу важным людям в белых халатах, притом совершенно не похожим на медицинских работников. Да и на простых людей они тоже не очень-то смахивали, если говорить положа руку на сердце. При всем том, сопровождал делегацию сутуловатый доктор в нелепых круглых очочках — именно к нему и протянул Илья Карнаушкин свой микрофон.
— Добрый день, это телеканал «Галактика-3» и я, собственный корреспондент «Новостей Галактики» Илья Карнаушкин!
Делегация замешкалась, очевидно, застигнутая врасплох нашествием съемочной группы «галактиан». Доктор скосил глаза на микрофон и что-то прокряхтел. Затем он задумчиво испробовал на вкус звук «э-э-э». И вопросительно посмотрел на юного телерепортера.
— С чем связаны цели приезда столь именитых гостей? — получив «добро» и с горячностью новичка впиваясь в микрофон, затараторил Карнаушкин.
Очкастый прищурился и наморщил лицо так, как могут морщиться только люди, имеющие приличный стаж в пользовании очками — почти болезненно, почти с отвращением. Он был растерян, а может, и раздосадован тому обстоятельству, что его застали врасплох, не уведомили, не подготовили. Это не входило в штатное расписание, соответственно, он не знал, как отвечать, и от этого терялся и досадовал больше и больше.
И тут на помощь доктору пришел именитый гость из столицы. Он подтянул микрофон вместе с Карнаушкиным к себе поближе, богатырски кхекнул в сторону и заявил:
— Цели нашего настоящего приезда связаны, прежде всего, с тем, что…
— …Выборы скоро! — сварливо заметила Динина и Анина соседка по палате, тем самым выдернув всех из иллюзорного мира телевидения.
На нее, разумеется, зашикали, но львиная доля бравады столичного гостя канула в никуда.
— Отлично! — резюмировал Карнаушкин, перехватывая инициативу. — И все же, насчет нехватки донорской крови — что вы намерены предпринять там, у себя, чтобы улучшить ситуацию на периферии?
Теперь толстяк крякнул, но по-прежнему не растерялся и даже не стал оглядываться за поддержкой к своим молчаливым спутникам:
— Вопрос, конечно, интересный… А сколько баррелей… то есть этих… литров крови не хватает вашему заведению? Думаю, это надо обсуждать не вот так, с кондачка, а, знаете, серьезно, за круглым столом, в среде ваших, доктор, коллег!
Доктор-очкарик сдержанно кивнул, продолжая стоять в позе футболиста-защитника перед штрафным ударом.
— Значит, столица намерена финансировать проект «Здоровая кровь»? — Карнаушкин был настойчив, потому что именно таким он видел настоящего тележурналиста и втайне надеялся, что каким-нибудь чудом, но его репортаж дойдет до «верхов», а уж там его напористость оценят и, чем черт не шутит, пригласят поработать на «Олимпе».[1]
Толстяк облизнулся, показал в улыбке ослепительно-белые клыки — достижение лучших дантистов страны — и сыто подтвердил слова Карнаушкина:
— Здоровую! Именно здоровую! Непременно!
Диана почувствовала, что кто-то нерешительно потрогал ее за плечо. Ей стоило немалых трудов, чтобы повернуться и, тем более, отыскать в толпе того, кто это сделал.
Аня смотрела на нее громадными и по обыкновению испуганными глазами.
— Чего тебе, Кассандрушка? — нарочно воспользовавшись запретным прозвищем, спросила Дина.
«Кассандрушка!» — прыснул кто-то, неразличимый в синеватом отсвете экрана.
— Принцесска! — промяукал пациент из мужского отделения.
— Принцесска Турандот! Погадай!
И к Ане потянулись руки — молодые, дряблые, тонкие, толстые — ладонями кверху, требовательно… Девушка попятилась.
Ослепительным, горячим фейерверком восприняла Диана вызов. Не на поединок. Вызов играть.
И в следующую секунду она услышала возле уха смятенный горячий шепот Ани:
— Не надо, Дина! Не надо!
— Ну почему же? — взвеселившаяся, злая, Диана сверкнула на нее диким взором. — Они же хотят будущего! Да, психи? Хотите?
— Хотим, хотим!
— Они же издеваются над тобой? Ну так я и предскажу им будущее. Слышите, психи? Сейчас вам будет будущее!
— Не надо! — едва слышно лепетала черноглазая «принцесска». — Дина, не надо!
Они смотрели друг другу в глаза, и Дина ощутила, как волна, вздыбившаяся пенным гребнем в ее душе, вместо того, чтобы смертельно ударить, успокаивается и растекается лавой по рассеченной трещинами пустыне, превращает песок в стекло и застывает причудливыми формами.
В конце коридора открылась дверь ординаторской и, вероятно, из нее же и донеслись невнятные звуки знакомой Дине музыки. Или она лишь подумала, что знакомой? Но ведь кто-то услужливо подтолкнул в ее память странное сочетание слов — «В пещере горного короля» из «Пер Гюнта»!»…
— Идем! — решительно сказала она, прихватывая Аню за руку. — Чего это они тебя принцессой называют?
Черноглазая пожала плечами и, бледно улыбнувшись, попыталась пошутить:
— В мужском крыле — Наполеоны, а в женском, значит, Жозефины… принцессы…
— Хм…
Не очень-то поверила Диана в это объяснение, но странностей у Ани и помимо этой хватало. Одной больше, одной меньше… Все равно рано или поздно тайное станет явным.
Они зашли в палату и плотно прикрыли двери. Дина потянулась было включить свет, но Кассандрушка тихим возгласом убедила ее не делать этого.
— Слушай, а что там, в комнате врачей, за музыка сейчас играла? — Дине хотелось проверить одно свое соображение.
Аня пожала плечами и, зайдя за спинку Дининой кровати, бочком притулилась к свободной части подоконника.
— Ты тогда спросила о себе, — тихо забормотала она. — А я не могла сказать словами…
— Теперь можешь? — Дина наступила на кровать, присела рядом с Аней и покосилась на искривленную решетку, краем глаза уловив ответный кивок девушки. — Ну так расскажи…
— А почему ты про музыку спросила, Дина?
— Не уходи от ответа, а?
— Я не ухожу. Ну так почему спросила?
— Просто я вспомнила ее. Это «Пер Гюнт». Мне это ни о чем не говорит, пустые слова — «Пер Гюнт». А, вот еще: Ибсен… Фамилия?
— Ясно. Наверное, ты вспоминаешь что-то, — Аня помолчала, ковыряя пальцем край облезающей краски на подоконнике. — Ты не убивала мужа, Дина. Тебя подставили. И тебе нужно отсюда убежать.
