От неожиданности Диана хватила разом так много воздуха, что захлебнулась. Нет, она с самого начала подозревала, что здесь что-то нечисто — но чтобы вот так, запросто, какая-то девчонка взяла да и подтвердила ее страшные догадки?..
— Хм… — откашлявшись и смахнув с ресниц капли слезинок, сказала наконец Дина. — Ладно. Хорошо. Мы с тобой обе сумасшедшие. Замечательно. Но всё-таки давай попробуем следовать логике?
Аня была не против следовать логике.
— Допустим, до психушки я была богата. Угу?
Кассандрушка уже явно знала, к чему ведет собеседница, и теперь просто молча слушала, давая Дине выговориться.
— Допустим, кто-то пожелал воспользоваться моим состоянием и недвижимостью, да? Ну вот. Предположим, что меня чем-то одурманили, заставили подписать какие-нибудь бумаги — дарственные, отказные, что там еще могут заставить подписать в таких случаях? А когда дело было сделано, моего мужа убили, но подстроили все так, будто это сделала я. И, когда приехала милиция, меня, дурную, застали прямо на месте преступления. Но только не моего преступления! А? Как тебе такая версия?
— Дина… — тихо и потрясающе спокойно осадила ее Аня, да вдобавок ко всему сделала внушительную паузу. — Я тебе говорила, за счет чего у меня складывается видимость будущего, недалекого будущего?
Второй раз эта юная «пророчица» сумела остудить в Дине горячую волну! Поистине, странная девочка-мальчик обладает изрядным даром влияния на людей.
— Да… Что-то насчет переплетения человеческих помыслов…
— Ты невнимательно меня слушала, — голос Ани стал не девичьи сухим и строгим. Она буквально отчитывала менторским тоном свою старшую соседку по палате! — Люди делают будущее лишь все вместе, массой. Существует мнение, что если все население Земли в одно и то же время подумает о втором Солнце, то силой их мысли зажжется второе Солнце.
— Такое невозможно, — отказалась Дина.
— Да! — Аня распрямилась, и под ее халатом все-таки проступило подобие острых девичьих грудок, а в осанке наметилось что-то вельможное, горделивое. — И поэтому будущее все время дрожит и пульсирует, уж слишком много помех, слишком много мыслей, бегущих в разные стороны. Я могу предсказывать действия человека, не очень наверняка, но могу — по его намерениям и если в этих его намерениях замешано не слишком много других людей.
За дверями палаты создалось некоторое оживление. Девушки поняли, что больных вот-вот разгонят по местам и что договаривать надо побыстрее. Черноглазая перевалилась через спинку кровати поближе к визави и понизила голос до предела слышимости:
— У тебя правда нет прошлого, Дин. Когда я увидела тебя впервые, ты была чиста. А человек, совершивший преступление, и даже не столь страшное, всегда несет на себе мету. Я знаю. Я видела их, и много…
— Я рада, но… вдруг из-за этой чертовой амнезии?..
— Никакая амнезия не спасет! — возмутилась Аня. — И не надейся! Да хоть в будущей жизни — и то не скроешься, догонит, припечатает. Не будешь помнить, за что, а припечатает будь здоров! Дело такое… Серьезно это. Теперь главное…
В коридоре зашаркали тапочки больных, монотонное «ы-ы-ы-ы-ы» Гены, пересмотревшего телепрограмм, тихие смешки женщин, кашель…
— Я сегодня услышала мысль о тебе нашего врача.
— Аркадия Ми…Михайловича?
— Да, его. Завтра по твою душу приедут из прокуратуры и, возможно — он сам не знает — перевезут тебя в другое место…
Диана съежилась: ощущение, что наблюдающие из тьмы еще сильнее сосредоточили на ней свое постылое внимание, сейчас во много крат усилилось.
— Если хочешь докопаться до истины, то сделать это ты сможешь только на свободе. Потом не дадут.
Дверь приоткрылась — собеседницы отпрянули друг от друга…
Сегодня с самого утра кровать Ани оказалась занятой. Туда поместили новую пациентку, не считаясь с прежней обитательницей. Но больше всего Дину удивила молчаливая покорность черноглазки, оставшейся без места для ночлега. Теперь она, решив ни во что не вмешиваться, а поглядеть, что будет, следила за соседкой.
Аня так и осталась у окна, а грузная тетка-новенькая с хозяйским видом села на ее койку.
Поддавшись необъяснимому порыву, Диана спрыгнула с подоконника и шагнула к ней, распутывавшей замысловатую косу:
— «И ночью, и при луне нет мне покоя! — продекламировала она, все шире распахивая глаза. — О, боги, боги!..»
Чужачка вздрогнула всем своим мясистым рыхлым телом, вскочила. На минуту, не меньше, замерла она в окаменении, и словно с бабочкой в коконе произошла с нею под твердой маской странная метаморфоза. Из глубины изваяния стал рождаться дурной вой, становясь громче и противнее.
— Да кто вы тут такие? — это были первые членораздельные звуки, слетевшие с полумертвых губ. — Кто это сказал?!
— Булгаков, Михаил Афанасьевич, — с дьявольской улыбочкой, ничуть не испугавшись агрессии, да и попросту прекратив сейчас ощущать себя собой, Диана озвучила очередную подсказку таинственного ментора. — Вы что-то имеете против Булгакова?
— Скоро все — здесь и везде — будут цитировать только меня! Поняла? Это мой приговор вам! Обжалованию не подлежит! — из перекошенного рта пациентки полезла пена, а бешено выкаченные глаза налились кровью. — То, что сказала Помидоркина Арина Алексеевна, не подлежит обжалованию ни в одной инстанции! Настоящим писателем никто, кроме Помидоркиной, не может зваться без тени сомнения! Да я… да знаете, кто я?..
И, внезапно прекратив крикливое вещание, сумасшедшая кинулась на Дину, стремясь ухватить ее судорожно скрюченными пальцами за горло. Поднятая соседками тревога привела к общей потасовке, только Аня быстрой кошкой вспрыгнула на спасительный подоконник. В громадных черных зрачках отражалась куча-мала, что перекатывалась на полу.
— Я тут!
Взгляд метнулся к Дине, которая спокойно и, по-видимому, давно уже стояла в сторонке, также наблюдая за дракой. Аня успела только подумать о том, что не «услышала» предварительных мыслей сестры по несчастью, но санитары отвлекли ее. А Дина с печальной улыбкой жертвы указала на Арину Алексеевну Помидоркину, красную и буйную. Аккуратно завернув пациентку в белую рубашку с длинными рукавами, ребята молча вывели ее в коридор.
— Сегодня, Анна, ты можешь спать на своей кровати, — устало пробормотала враз поникшая Дина. — А мне, пожалуй, действительно пора уходить…
— Не надо было! — не то со страхом, не то с восхищением вырвалось у черноглазки.
Диана вяло махнула рукой:
— А какого черта?
— Просто глупо это… наверное…
