Обычно они с Конни производили внутренний осмотр помещения вместе, комната за комнатой. Но не во всех случаях. Как у любых хороших партнеров, у них имелась надежная, проверенная опытом процедура действий в той или иной стандартной ситуации, но не исключены были и варианты.
Возможность гибкого маневрирования являлась непременным услоежем их успешной работы, ибо не все ситуации бывали стандартными. Как, например, эта.
Гарри полагал, что в данном случае им нецелесообразно находиться вместе, потому что противник их обладает оружием, во много раз превосходящим любые револьверы, автоматы и даже взрывчатку. Ордегард едва не угробил их обоих одной гранатой, а этот подонок может в одну секунду укокошить их накой-нибудь шаровой молнией, выпущенной из мизинца, или еще чем-нибудь, о чем они даже и не подозревают.
Добро пожаловать в 9О-е!
Если же они разделятся, один из них тогда станет обыскивать первый этаж, в то время как второй будет проверять комнаты верхнего этажа: таким образом, они получат не только выигрыш во времени, которого у них, кстати, в обрез, но и удвоят свои шансы захватить оборотня врасплох.
Гарри приблизился к Конни, тронул ее за плечо и, приложив губы прямо к ее уху, прошептал:
- Я наверху, ты внизу.
По тому, как мгновенно она напряглась, он понял, что ей не по душе такое разделение труда, и догадался почему. Они уже заглядывали через окно первого этажа в кухню и выяснили, что там никого нет. Второй, единственный, свет горел наверху, поэтому, вероятнее всего, Тик-так мог находиться именно в той комнате. Меньше всего ее беспокоило, что Гарри сделает что-то не так, если пойдет один; просто ее чувство ненависти к Тик-таку было таким огромным, что ей хотелось иметь одинаковый с ним шанс всадить ему пулю в лоб.
Но у них не было ни времени, ни условий, чтобы выяснять отношения, и ей это было понятно не меньше, чем Гарри. На этот раз долго раздумывать не приходилось. На гребень волны надо было вскакивать с ходу. И, когда он двинулся через переднюю к лестнице, она не попыталась остановить его.
Брайан отвел взгляд от жертвенных глаз в бутылях. И пошел к открытой двери. Пока шел, полы шелкового халата мягко шуршали, расходясь в разные стороны.
Он всегда ощущал время с точностью до секунды, минуты и часа, поэтому знал, что до рассвета оставалось несколько часов. Не надо было спешить, чтобы исполнить данное этому выскочке-полицейскому обещание, но ему очень хотелось разыскать его и выяснить, до каких глубин отчаяния доведен этот человек, на собственной шкуре испытавший безвременье, когда, ради заурядной игры в кошки-мышки, был остановлен бег вселенских часов. Пусть этот дурачок знает, на кого посмел поднять руку, пусть поймет, что бежать бессмысленно, что конец все равно неминуем. Его страх и благоговейный трепет, с какими он сейчас воспринимает своего гонителя, словно бальзам для души, и так хочется еще хоть немного продлить этот блаженный миг.
Но сначала необходимо утолить физический голод. Сон - это только часть восстановительного процесса. Он знал, что напряжение последнего акта не прошло для него даром, процесс миротворчества отнял у него несколько фунтов веса. Применение своего САМОГО МОГУЧЕГО И ТАЙНОГО ОРУЖИЯ всегда сказывалось на нем таким образом. И сейчас он буквально умирал с голоду, желудок требовал сладкого и соленого немедленно.
Выйдя из спальни, он свернул направо и поспешил по коридору к задней лестнице, которая вела прямо на кухню. Из открытой двери спальни в коридор попадало достаточно света, чтобы в зеркалах, покрывавших сверху донизу его стены, он видел самого себя, юного бога, находящегося в процессе СТАНОВЛЕНИЯ, восходящего к могуществу и славе, смело шествующего в бесконечность в шуршащем шелковом водовороте королевского пурпура, красного, как кровь. Как кровь.
Конни не хотела расставаться с Гарри. Потому что ее беспoкоило его состояние. В палате безвременно состарившейся женщины вид Гарри напоминал слегка подрумяненный, чтобы не шокировать публику труп, выставленный на всеобщее обозрение. Он выглядел до крайности уставшим человеком, ходячей массой ушибов и ран, к тому же в течение полусуток прямо у него на глазах раскололся мир, в стройный порядок и незыблемость которого он искренне верил; он потерял не только годами нажитое материальное состояние, но и похоронил самые сокровенные свои иллюзии, а главное - большую часть своего представления о самом себе.
То же самое, если, конечно, исключить потерю нажитого, можно было бы сказать и о самой Конни. И это было второй причиной, почему она не хотела расставаться с Гарри и обыскивать дом в одиночку. Ни он ни она не были в обычной своей боевой форме, но, принимая во внимание то, с чем им придется столкнуться, они обязательно должны были иметь хоть какое-нибудь преимущество перед преступником, и потому у них не было иного выбора, кроме как раздельно обследовать этажи.
Нехотя, в тот момент, когда Гарри пошел в направлении лестницы и стал подыматься по ней, Конни повернулась к ближайшей от себя двери справа. Ручка на двери была рычажной. Левой рукой она тихонько нажала на рычаг, а правую, в которой сжимала револьвер, чуть выставила вперед. Приглушенный щелчок. Теперь надо легонько толкнуть дверь внутрь и направо.
Главное - быстро пересечь порог и тотчас уйти из дверного проема (в их работе дверь - самое опасное из препятствий), скользнув влево, выставив револьвер, сцепив обе ладони на его рукоятке. Спиной к стене. Глаза напряженно вглядываются в темноту; пытаться отыскать выключатель и включить свет значило бы полностью обнаружить себя.
Удивительное множество окон слева, справа, спереди - вроде бы, когда шли сюда, не было столько окон со стороны фасада илн было? - не давало, однако, желаемого света. Снаружи за окнами клубился слегка подсвеченный туман, похожий на серую, замутненную воду, и у нее возникло странное ощущение, будто она в батискафе плывет на очень большой глубине.
Что-то в комнате настораживало. Какая-то необычность. Но что именно казалось ей странным, она никак толком не могла понять, но ощущала эту странность всем своим естеством.
Странной показалась ей и стена, о которую onиралась спиной. Какая-то чересчур уж гладкая, чересчур холодная. Отведя левую руку от рукоятки револьвера назад, пощупала стенку. Стекло. Стена была сплошь стеклянной, но это явно было не окно, так как обратной своей стороной стена выходила в переднюю.
Несколько мгновений Конни находилась в замешательстве, лихорадочно размышляя, потому что в данной ситуации все, что казалось необъяснимым, вызывало страх. Затем до нее дошло, что это было такое. Пальцы ее, нащупав вертикальный разделительный шов, уперлись в другое стекло. Вся стена была сплошь выложена зеркалами. Снизу доверху. То же самое она уже видела в передней.
