— Временной снайпер уезжает, — тихо сказал Андрей, — Я его ещё тогда, когда мы со звёздами работали, заподозрил.
Сергей поправил на голове ставший неразлучным с ним стетсон.
— Он правда изменился. Спасибо, что помог мне его обезоружить, — добавил Андрей.
— Не думаю, что в этом есть хоть доля моей заслуги, — ответил ему Сергей.
После магазина, повернув обратно, Андрей стал серьёзен и даже мрачен. Облака к тому времени уже закрыли всё небо, будто обложив его слоем плотной серой ваты. Изредка в пыль дороги срывались редкие капли дождя.
— Нам с тобой предстоит ещё одна, самая главная, работа. Сейчас. Вот и хлеб в тему, он нам пригодится. Нам с тобой надо сейчас, как можно скорей, на поляну. Давай, ускоримся немного, — скомандовал Андрей.
На поляне, сейчас ставшей неприютной, пустой и холодной, они сразу пошли к камню — в самый её центр. С другого конца поляны к ним, сюда же, как раз в это время, приближалась одинокая фигура. Это была Наталья. Увидев её, Андрей обрадовался. Все трое, встретившись, обнялись и подошли вместе к камню. Потом Андрей вынул из холщовой сумки и положил на камень буханку свежего хлеба.
— Мне предстоит самая важная, самая главная работа, ради которой, в общем-то, я и оказался здесь, на Поляне. Ситуация действительно вышла из-под контроля. Я всё-таки надеялся на лучшее, но… Грустное это дело. Но — необходимое. И хорошо, что я буду сейчас не один. Так будет лучше, — сказал Андрей.
— Но мы же ничего не умеем! — засомневалась Наталья.
— Это — не важно. Главное — будьте рядом и участвуйте.
И они втроём стали вокруг камня. В это время дождь усилился. Он был холодный, моросящий. Совсем как осенью.
— Отче наш, иже еси на небесех!
Да святится имя твоё! — начал Андрей напевно.
И Наталья нутром почувствовала, что сейчас участвует не просто в чистке пространства, хотя и это — тоже, наверное, происходило… Но участвует в закрытии, завершении чего-то важного. Когда-то это что-то родилось и передавалось от человека к человеку, от группы к группе. Почему-то вырвалось здесь, на Поляне, наружу — и проросло в виде мощного потока света, вышедшего после из-под контроля и действующего стихийно, непредсказуемо и опасно. Как заповедный цветок, приснившийся во сне Наталье, и сорванный ею. Созданный для духовных устремлений, поток постоянно трепали и использовали для своих материальных интересов и удовлетворения амбиций и лидеры всяческих групп, и различные эзотерики-одиночки, и толпы желающих получить каналы… Да, это был уже не тот, первоначальный, поток. Много чего вложили сюда самые разные силы. И события и последствия его действия были непредсказуемы и неконтролируемы. В чём Андрей недавно уже убедился. Да, они закрывали… Что? Канал? Поток? Или даже — сеть каналов и потоков, связанных между собою, родившихся друг от друга, связанную между собою таинственной нитью причинно-следственных связей. И Андрей действительно имел на это закрытие указания, права и полномочия. Он стоял у истоков возникновения этой нити, этой сети, и он имел право закрыть поток здесь и сейчас. В этом не было никаких сомнений. И он делал это, со слезами на глазах. И, в отличие от своих помощников, полностью сознавая всё происходящее и даже все его последствия. Сознавал он и то, что сейчас происходило на других уровнях сознания и в других планах бытия. И он полностью закрывал что-то, связующее сейчас между собою эти различные миры. Он был послан сюда для этого — и он это исполнит…
— Великий боже! Создатель всего!
Я умираю для мира,
И я воскресну в тебе.
Мы воскреснем в свете,
Как частица и целое,
Как начало и конец,
Как альфа и омега.
Другие миры и другие страны
Принесу я к твоим ногам,
Пути безначальные
И чувства вечные,
И силой своей
К силе твоей взываю:
Останови беззаконие!
Верни безначальному безначальное,
Форме — форму,
Звуку — звук,
Душе — душу.
Выплесни радугу судеб,
Рожденных по плану божественному,
Верни овец заблудших
К их водопою,
Ибо воспел ты их
И согрел своим светом.
Друг мой единственный в вечности,
Царе безначальный,
Сутью бессущностный,
Сердцем великий,
На тебя уповаю!
Спаси и сохрани,
Дай свободу и волю,
Прости и помилуй.
Друзьям моим пошли весть о мире,
Чтобы они возрадовались.
И врагам моим пошли весть о мире —
Они опечалятся.
К тебе мы идём и к тебе взываем,
С чистым сердцем и душою чистой,
Да очистится всё вокруг,
И предастся горе забвению.
Пусть цельным будет мир,
Водою будет вода
И камнем будет камень.
И всё, предначертанное тобою,
Да свершится!
Андрей читал затем молитвы, канонические и не канонические, и перемежал это чтение своими словами и языками иных наречий. Он плёл сложную вязь санскрита, певуче произносил молитвы на латыни, раскатисто читал заклинания на древнегреческом, на иврите, на иных древних языках… Но ничего из сказанного не запомнили Сергей и Наталья, и не знали они, сколько времени провели они у этого камня: много или мало. Лил и лил дождь, но казалось, что он был благостный, и напитывалась им природа, и напитывалась им Поляна.
— Отче наш! Который есть на небе и на земле!
Да святится имя твоё! Да пришло уже царствие твоё!
Да есть, и да будет всегда воля твоя!
Так же на земле, как и на небе!
Хлеб наш насущный ты дал нам на этот день.
И оставил нам грехи наши,
Как и мы простили всё должникам нашим.
И не ввёл нас во искушение,
Но избавил нас от лукавого!
Ибо и есть, и будет твоя сила, твоя воля, твоя слава —
И здесь, и везде, и ныне, и присно, и во веки веков!
Аминь!
У них у всех в глазах теперь стояли слёзы. И, закончив молитву, Андрей подошел и обхватил руками своих случайных соратников. Ибо случайностей не бывает, и теперь навек связаны они между собою незримой нитью памяти… И долго ещё они и стояли так, тесным кругом, обнявшись, под проливным дождём.
Потом Андрей сказал:
— Хлеб — чистый продукт! Его обязательно нужно съесть. Прямо сейчас. И они ещё долго так стояли здесь, у камня, под дождём, перемешивавшимся с их слезами, и ели мокрый хлеб. Слёз не было видно, потому что дождь оставлял свои крупные капли на их лицах… Наконец, полностью съев хлеб, эти трое потихоньку отправились в лагерь.
