— Да? С чего вы взяли что я буду паниковать? — спросил я. Изо всех сил я пытался сохранить спокойный, где-то даже скучающий тон, хотя сердце сразу забилось быстрее и в комнате стало необычайно жарко. Поскольку все мои соседи находились на учебе и обычно возвращались только к вечеру, я был абсолютно один и предоставлен сам себе на протяжении всего дня.
— Ох, ахух. Первым делом она попросила меня позвонить тебе, но только постараться не напугать. Полна заботой тебе не кажется?
— Ага. — Конечно я был напуган. Еще бы, когда кто-то звонит тебе и говорит что у твоей матери приступ и ее прямо с работы увезли в больницу, как вы себя чувствовали, черт побери?
— Твоя мать попросила тебя остаться до конца недели и уладить дело с учебой, а потом ты можешь приехать навестить ее.
Ну да! Черта с два я останусь в этой провонявшей пивом крысиной дыре, пока моя мать лежит в больнице в ста милях к югу и быть может умирает.
— Она еще очень молода, твоя мать, — сказала миссис МакКурди. — Просто последние несколько лет выдались тяжелыми, ей требуется отдых. Ну и конечно сигареты, они то ее и добили. Нет она просто обязана бросить курить это дерьмо.-
Честно говоря я сомневался что она это сделает, хотя мать отлично понимала что они здоровья не прибавляют, но все же — моя мать любила курить. Я поблагодарил миссис МакКурди за звонок.
— Ну что ты, я считаю это своим долгом, — сказала она. — Так когда тебя ждать, Алан? В субботу? — Скорее это был вопрос вежливости, поскольку она отлично знала ответ.
Я выглянул в окно, стоял прекрасный октябрьский день: казалось что большие светлые облака зависли над деревьями усыпавшими своими желтыми листьями всю Милл-стрит. Я взглянул на часы. Три двадцать. Ее звонок застиг меня как раз в то время, когда я собирался на мой четырех часовой семинар по философии.
— Вы смеетесь- спросил я. — Я приеду уже сегодня.
Ее смех был сухим и растворился в тишине — миссис МакКурди была именно тем с кем было классно обсуждать то как бросить курить. — Ты молодец! Поедешь прямо в больницу, а уж потом домой?
— Я думаю да, — сказал я.
В общем-то я решил не объяснять миссис МакКурди что моя старушка уже давно не на ходу, что-то случилось с коробкой передач, и в ближайшем будущем она вряд ли попадет куда-либо кроме как на свалку. Я собирался добраться автостопом до Левистона, а уж от туда до нашего домика в Харлоу, конечно если не будет слишком поздно. Если же все таки я опоздаю, то я прикорну на одной и больничных скамеек. В этом не было ничего необычного, поскольку мне часто приходилось ловить попутку для того чтобы добраться из дома в школу, или спать облокотившись на автомат с кокой.
— Я думаю ключ от двери все еще лежит под красной тележкой, но я все же проверю, — сказала она. — Ты ведь понял что я имею ввиду?
— Конечно. — Моя мать всегда держала старенькую красную тележку около задней двери. Летом в ней всегда росли цветы. Задумавшись над этими вещами, я только сейчас смог осознать что же случилось на самом деле: моя мать была в больнице, маленький, уютный домик в Харлоу в котором я вырос, будет сегодня темным и не гостеприимным — там совсем пусто и некому включить свет после захода солнца. Миссис МакКурди сказала что мать еще молода, но когда тебе самому двадцать один, то сорок восемь кажется уже историей.
— Будь осторожен Алан. Не гони.
Моя скорость будет зависеть от того кто меня подберет и я надеялся, что он будет нестись как черт. Иначе мне никогда не успеть в Центральный Медицинский Центр штата Мэн вовремя. Впрочем нет поводов для беспокойства миссис МакКурди.
— Обещаю что не буду. Спасибо за все.
— Не за что, — сказала она. — Надеюсь с твоей матерью будет полный порядок. Я думаю она очень обрадуется увидев тебя.
Повесив трубку я нацарапал коротенькую записку, в которой в двух словах написал что произошло и куда я направляюсь. В записке я просил Гектора Пассмора, на мой взгляд наиболее ответственного из моих соседей, объяснить преподавателям что со мной случилось, чтобы меня случайно не отчислили за прогулы — двое или трое из моих учителей были бы совсем не против. Затем я положил пару сменного белья в дорожный рюкзак, туда же отправился пожеванный псом учебник «Вступление в Философию», и вышел из дому. Я пропускал курс уже целую неделю, но несмотря на данное обстоятельство, проблем с ним у меня не возникало. В ту ночь мое понимание мира изменилось до не узнаваемости, и мой учебник по философии не мог это объяснить как впрочем и принять. Я понял что существуют вещи, которые недоступны пониманию, они просто есть, и никакая книга в мире не может объяснить что они. Иногда бывает лучше забыть что эти вещи существуют. Если вы можете, ЗАБУДЬТЕ.
Больница находилась в ста двадцати милях от Университета штата Мэн в Ороно по дороге через Левистон, в местечке под названием Андроскоггин, и самый быстрый путь туда лежал по шоссе 95. Честно говоря магистраль это не самый лучший выбор для путешествий автостопом, поскольку, копы из полиции штата, не упустят своего шанса оштрафовать водителя, который и остановился то, только для того, чтобы взять попутчика. Обдумав все это, я решил что пойду по 68-ой дороге уходящей на юго-восток от Бангора. Это обычная, проезжая дорога, где есть не плохой шанс поймать попутку, если ты конечно не похож на полного психа. Да и копы здесь встречаются гораздо реже.
Сперва меня взял на борт слегка мрачноватый страховой агент, и довез до самого Нью-Порта. Я стоял на пересечении дорог 68-ой и 2-ой около 20 минут, когда мне наконец повезло. Моим спасителем оказался мужчина в годах, который направлялся в Боудинхэм. Не отпуская руля одной рукой, другой он держал, обхватив свою промежность. Было похоже на то, что там что-то было, и это что-то никак не давало ему покоя.
— Моя женушка, черт побери, говаривала что я сдохну в канаве с ножом в спине, если не прекращу брать попутчиков, — сказал он, — но когда я вижу такого паренька как ты, стоящего на обочине, то я, черт побери, вспоминаю себя в твои годы. Я тоже останавливал попутки. Тоже путешествовал. А теперь взгляни на меня, моя жена умерла четыре года назад, а все еще езжу на этом старом Додже. Черт, временами, я так по ней скучаю. — Он вновь обхватил рукой промежность. — Куда направляешься сынок?
Я рассказал ему почему так тороплюсь добраться до Левистона.
— Плохо дело, — сказал он. — Мне так жаль что это случилось с твоей матерью! — Столь неожиданная нотка понимания и сочувствия прозвучавшая в его голосе глубоко задела меня, и я почувствовал как на глаза навернулись слезы. Большим усилием воли мне удалось успокоиться. Меньше всего на свете мне хотелось сейчас дать волю чувствам и разреветься сидя в этой дребезжащей неуклюжей развалюхе, сильно пахнущей мочой.
