— Можно идти дальше, — настаивал Билл. — Вниз. Глубже.
— Мы проголосовали.
— Вы только подумайте. Представьте все то, что нас ждет впереди.
Это правда. Никто не мог знать, какие чудеса еще встретятся им в глубине туннелей. Исследователи соприкоснулись лишь с крошечной частью подземного мира. И обнаружили, что он странен и прекрасен — как сон.
Ли вспоминал. Они пересекли бутылочно-зеленую пустыню, состоявшую из раскрошенного известняка, мелкого, словно сахарная пудра, и расцвеченную небольшими языками пламени. Пять дней ходьбы в пекле.
Приготовившись к усилению жары — поскольку внутренность Земли считалась горячей, — исследователи неожиданно спустились в холодные зоны, где лед грозил закупорить туннели. Это были ледники, окрашенные в розовые и оранжевые тона, настоящие ледяные поля с трещинами и планктоном. Да, именно планктоном из древних, погребенных под землей морей. Причем живым. Стоило растопить лед, и в микроскоп можно было разглядеть крошечные шевелящиеся организмы.
В одном из туннелей они босиком шли по анаэробному мху, который представлял собой крупнейшую форму жизни на планете — его размеры исчислялись милями, а возраст геологическими эпохами.
Они находили кости странных животных, словно сошедших с полотен Иеронима Босха — или, наоборот, проникших отсюда в его картины. Разнообразие видов казалось просто невероятным, а уровень мутаций превышал все мыслимые границы.
Здесь, внизу, эволюция почему-то значительно ускорилась. И что самое удивительное, приобретенные черты передавались потомству наряду с наследственными. Полученные данные противоречили положениям дарвинизма и заставляли вспомнить о теории Ламарка, утверждавшей, что у жирафов, тянущихся за пищей, рождается потомство с более длинными шеями. Почти двести лет никто не вспоминал об этом учении. А тут имелись многочисленные доказательства того, что свиньи могут летать. Или хейдлы — по крайней мере, некоторые из них. Крылья. Перепонки на пальцах ног. Чешуя. Когти. Все, что угодно. И вправду удивительно.
А потом они увидели древние города, растворявшиеся под наступлением минералов: бесконечную сеть проходов, аллей, лестниц и мостов над темными реками… архитектуру некогда великого народа. А также их тела и кости. Десятки тысяч, пораженные мором и оставшиеся непогребенными. Поначалу Ли и еще несколько человек пытались соорудить братские могилы. Но останков оказалось слишком много, их захоронение отнимало силы, а будущие колонисты все равно выкопают кости, чтобы перемолоть в муку, которую используют в качестве удобрения или корма для животных.
По той же причине, когда несколько месяцев назад четверо членов экспедиции утонули в реке, остальные сделали все возможное, чтобы их могила походила на человеческую. Правда, Ли сомневался, что это остановит колонистов. Здесь, внизу, люди разоряли все, что могли. Под лозунгом прогресса. Опять «божественное предначертание», только теперь Дикий Запад находился на глубине четырех миль и пронизывал земную кору.
Что еще могло ждать их в глубинах планеты? Золото, слава, новые виды животных и растений, новые города? Пусть выясняют другие. Вторая экспедиция НАСА в субтерру собиралась домой.
Биллу никто не ответил. Все равно когда-то нужно возвращаться.
Ли приходилось сдерживать себя. Он тоже не прочь провести здесь еще долгие годы, исследуя извилистые ходы. Но в отличие от Билла Ли не стал бороться, когда большинство проголосовало за то, чтобы повернуть назад и начать отступление. Уже много месяцев он слышал, как товарищи бормочут во сне, страстно желая вернуться. Душевная боль непобедима. Да, их великая экспедиция подходит к концу.
Команда геологов, биологов и ботаников отправилась составлять карту и описание регионов, лежащих под северной третью Тихого океана. Рано или поздно, независимо от их желания этот каменный фронтир будет заселен и отдаст свои природные богатства. Истинные ученые-практики, все они, даже убежденные республиканцы, хотели бы сохранить эти дикие места в первозданном виде.
Под землей встречались чудеса, перед которыми оказывалась бессильной наука, и Джон лишь угадывал в темноте их назначение и форму. Он всегда гордился своим атеизмом, считая его мерой рациональности мышления. Теперь же оставалось иронизировать над тем, что настоящая, материальная преисподняя привнесла в его жизнь Бога.
Он презирал верующих ученых, которые, казалось, никак не могут определить свою позицию в споре: ревностно защищая теорию Большого взрыва, они тут же признавали возможность существования божественной искры. Ли приравнивал подобную эквилибристику к интеллектуальной шизофрении. К предрассудкам в очках с проволочной оправой.
Теперь же он, подобно студенту-биологу, был потрясен сбалансированностью, симметрией и загадочностью всего, что его окружает. Едва лишь науке удалось сколотить приличное объяснение того, что происходит на земле, как этот новый мир в недрах планеты разрушил всю стройную конструкцию. Люди, познакомьтесь со своими давно потерянными родственниками. Похоже на неожиданную встречу с соседом, о котором вы не подозревали, но который с самого рождения пользуется вашим телом. Шокирующая встреча. Почему они до сих пор не сталкивались, живя рядом друг с другом на маленьком куске камня, вращающемся вокруг Солнца?
В древности составители карт рисовали вымышленные континенты под названием Австралия и Антарктика, служившие противовесом известным землям. А потом фантазия стала реальностью. Так случилось и здесь — тайное зеркало, превращавшее неизвестное в известное, внутренний мир как перевернутый внешний, темная правда, дополняющая ту, что озарена солнечным светом, идеальное равновесие камня, воздуха и животных.
Двойственная сущность этих открытий не давала покоя Ли, хотя он и не касался этой темы в разговорах с товарищами. Поначалу Джон отмахивался от своих размышлений о гармонии, считая их космологическим зудом, наследием китайско-американских корней. Со временем Ли обнаружил, что подобные мысли приходят в голову не только ему — об этом думали и другие, причем довольно давно. Подтверждение — точное подтверждение! — было запечатлено в камне. Вырезано. Хейдлами.
Не будучи специалистом по криптографии или лингвистом, Ли не мог точно определить, что хотели сказать хейдлы своими глифами, письменами и прочими формами пещерного искусства. Вместе с другими исследователями он фотографировал самые интересные образцы и размышлял над значением той или иной руны или символа. Несмотря на кровожадность, хейдлы были, по всей видимости, весьма необычной расой. Они оставили стилизованные изображения цветов, животных, солнца и луны, а также фрески и рисунки, живописующие войны и человеческие жертвоприношения — вырванные сердца, отрубленные головы, содранная кожа. Совсем как у ацтеков.
