— Что это такое? — поинтересовалась Луиза.
— Не знаю, — отозвался Ральф, но он знал — либо сцепление, либо клапан. В любом случае, если так пойдет и дальше, им не поздоровится.
Наконец постукивание ослабло, и Ральф тронул машину с места.
— Толкни меня в бок, если увидишь, что я засыпаю, Луиза.
— На это можешь рассчитывать, — отозвалась она. — А теперь поехали.
1
«Данкин донатс» на Ньюпорт-авеню — настоящий рай для сладкоежек — представлял собой веселенькое розовое здание, которое соседствовало с обшарпанными ветхими домами, выстроенными в основном за один год — 1946).
Не будьте строги, это ведь Олд-Кейп, где преобладали старые автомобили с надписями типа: «НЕ ОСУЖДАЙТЕ, ЧТО Я ГОЛОСОВАЛ ЗА РОССА ПЕРО», где непременным атрибутом каждого дома была старомодная скульптура, где девушки в шестнадцать лет становились как динамит, а к двадцати четырем превращались в толстозадых, пустоглазых квочек, окруженных двумя-тремя отпрысками.
Двое мальчишек увлеченно выписывали круги на ярко разукрашенных, с экстравагантно загнутыми вверх рулями велосипедах со сноровкой, говорившей о большом опыте по части видеоигр и о возможности получения высокооплачиваемой работы авиадиспетчеров в будущем… Если им удастся избежать участи наркоманов или не погибнуть в автокатастрофе. Их кепки были лихо сдвинуты козырьком назад. Ральф подумал, почему ребята не в школе, затем решил, что ему все равно. Возможно, мальчишкам это тоже было безразлично.
Внезапно два велосипеда, до настоящего момента с легкостью избегавших друг друга, столкнулись. Мальчишки упали на асфальт, но мгновенно вскочили на ноги. У Ральфа отлегло от сердца, когда он увидел, что никто не пострадал; их ауры даже не отреагировали на инцидент.
— Ах ты, чертов писюн! — раздраженно крикнул парнишка в футболке с изображением «Нирваны» <"Нирвана" — популярная группа, основу репертуара которой в основном составляет медитативная музыка.> своему дружку. Ему было никак не больше одиннадцати. — Ездишь на велике так же, как старики трахаются!
— Я что-то услышал, — оправдывался второй, нахлобучивая бейсболку на светлые волосы. — Такой грохот! Только не говори, что ничего не слышал!
— Какой там к черту грохот, — ответил Нирвана. Он растопырил пальцы, которые теперь были грязны (или просто стали еще грязнее), а из двух-трех незначительных царапин сочилась кровь. — Посмотри-ка на это, чертов водила!
— Выживешь, — ответил его дружок.
— Да, но… — Нирвана заметил Ральфа, прислонившегося к бамперу «олдсмобиля» и наблюдавшего за ними. — На что это ты, черт бы тебя побрал, смотришь?
— На тебя и твоего приятеля, — ответил Ральф. — И все.
— Все, да?
— Да — конец истории.
Нирвана взглянул на своего товарища, затем вновь перевел взгляд на Ральфа. Теперь глаза его горели такой ярой подозрительностью, что было возможно разве что в Олд-Кейп.
— У тебя проблемы?
— Нет, — ответил Ральф. Он вдохнул такое количество красновато-коричневой ауры, что теперь ощущал себя суперменом. — Я просто размышлял над тем, что во времена моего детства мы разговаривали иначе.
Нирвана, дерзко хмыкнув, поинтересовался:
— Неужели? И как же вы разговаривали?
— Точно не помню, — ответил Ральф, — но вряд ли мы выражались, как дерьмоголовые. — Хлопнула дверь кондитерской, и Ральф отвернулся от мальчишек. Появилась Луиза, держа в руках два закрытых стаканчика с кофе.
А мальчишки тем временем оседлали велосипеды и покатили прочь; Нирвана бросил через плечо еще один недоверчивый взгляд на Ральфа.
— Ты сможешь одновременно вести машину и пить кофе? — вручая ему стаканчик, спросила Луиза.
— Думаю, с этой задачей я вполне справлюсь, — хотя больше мне уже ничего не нужно. Я чувствую себя отлично, Луиза.
Женщина, взглянув на двух мальчишек, кивнула:
— Поехали.
2
Когда Ральф с Луизой выехали на шоссе N33, направляясь к местечку, некогда известному как Сады Барретта, мир вокруг них забурлил красками; им не пришлось подниматься даже на дюйм по лестнице восприятия, чтобы наблюдать за этим буйством великолепия. Город остался позади, дорога вела через лес, охваченный осенним, пламенем. Небо распласталось над шоссе синей полосой, тень «оддсмобиля» скользила позади них по полыхающим листьям. — Боже, какая красота, — произнесла Луиза. — Ну разве не чудо, Ральф? — Да.
— Знаешь, чего мне хочется? Больше всего?
Он покачал головой.
— Чтобы мы могли съехать на обочину, остановить машину и немного побродить по лесу. Найти полянку, сесть на солнышке и наблюдать за облаками. Ты бы сказал:
«Посмотри-ка, Луиза, вот то облако похоже на лошадь». А я бы ответила:
«Глянь-ка сюда, Ральф, совсем как человек с метлой». Было бы просто замечательно.
— Да, — протянул он. Слева появился просвет; столбы линии высокого напряжения, словно солдаты, маршировали по крутому склону. В лучах утреннего солнца провода сверкали серебром, напоминая паутину.
Основания столбов утопали в медном потоке красного сумаха <Род деревьев и кустарников, распространенных в Северной Америке.>, а в небе над просекой Ральф увидел ястреба, парящего сверху такого же невидимого, как мир с, воздушного потока.
— Да, — снова произнес Ральф. — Было бы здорово. Возможно, когда-нибудь нам и представится подобный случай, но…
— Но что?
— "Я тороплю себя ежесекундно, ежечасно — успеть бы все свершить, что предначертано судьбой", — продекламировал Ральф, Луиза изумленно взглянула на него:
— Какая ужасная мысль!
— Да. По моему убеждению, все истинные мысли ужасны. Я прочитал тебе строчку из поэтического сборника «Кладбищенские ночи». Мне дал его Дорренс Марстеллар в тот день, когда проник в мой дом и положил газовый баллончике карман кожаной куртки.
В зеркале заднего обзора милях в двух позади Ральф заметил черную полосу, стремительно мчащуюся сквозь полыхающий лес. Посверкивал на солнце хром. Машина. Возможно, две или даже три. Судя по всему, едут на огромной скорости.
— Старина Дор, — задумчиво произнесла Луиза.
— Да. Знаешь, думаю, что он тоже часть происходящих событий.
— Скорее всего, — согласилась Луиза. — И если Эд — особый случай, то старина Дор, вне всякого сомнения, тоже лицо немаловажное.
— Мне эта мысль уже приходила в голову. Самое интересное насчет него — я имею в виду старину Дора, а не Эда, — то, что ни Клото, ни Лахесису ничего о нем не известно. Очевидно, он из совершенно другой области обитания.
— Что ты хочешь этим сказать?
