— А! Депо.
— Что за депо?
— Само название еще ничего не значит, — сказал Ричард, по-прежнему обеспокоенно глядя на затопляемый грязью двор.
— Как и наш лазарет. Его называют маслобойней, потому что раньше там была настоящая маслобойня и молокозавод. До 1910 года. Традиция, Джек. Это очень важно. Это одна из причин, почему я люблю Тейер.
Джек снова с тоской посмотрел на грязный школьный участок.
— Во всяком случае, это одна из причин, почему я всегда любил.
— Маслобойня, хорошо. Откуда же взялось депо?
Ричард неспешно, с воодушевлением развивал две родственные мысли: «Тейер и Традиция».
— Всю территорию Спрингфилда когда-то занимал временный конечный пункт строящейся железной дороги, — сказал он.
— Фактически, в старые времена…
— О каких старых временах мы говорим, Ричард?
— Ну, восьмидесятые, девяностые годы прошлого века. Понимаешь…
Ричард отвлекся. Он стал близорукими глазами осматривать общую комнату в поисках новых червей. Не было ни единого… по крайней мере, пока. Но он уже видел, как в стенах начинают образовываться несколько коричневых пятен. Червей еще не было, но они скоро появятся.
— Продолжай, Ричард, — подсказал Джек. — Еще никому никогда не приходилось так использовать свои знания.
По губам Ричарда пробежала улыбка. Его взгляд снова остановился на Джеке.
— Спрингфилд был одним из трех или четырех крупнейших в Америке временных железнодорожных станций в течение последних двух десятилетий 19-го века. Он был географически удобен во всех четырех направлениях компаса. — Он поднес правую руку к лицу, оттопырив указательный палец, чтобы заученным жестом передвинуть очки вверх на переносицу. Вспомнив, что их там больше нет, снова опустил руку, слегка смутившись. — Во всех направлениях от Спрингфилда тянулись главные железнодорожные маршруты. Эта школа существует благодаря тому, что Эндрю Тейер увидел большие возможности. Он сделал себе состояние на железнодорожных перевозках. В основном, в направлении западного побережья. Он был первым, кто увидел возможности перевозки не только на восток, но и на запад.
Внезапно Джека осенила сумасшедшая мысль.
— Западное побережье? — Его живот свела судорога. В его сознание прорвалось обжигающее, совершенно четкое слово:
«Талисман!»
— Ты сказал: западное побережье?
— Конечно, сказал. — Ричард непонимающе посмотрел на Джека. — Джек, ты что, оглох?
— Нет, — ответил Джек.
«Спрингфилд был одной из трех или четырех крупнейших в Америке железнодорожных станций…»
— Нет, со мной все в порядке.
«Он был первым, кто увидел возможность перевозок на запад…»
— Слушай, где-то с минуту ты выглядел чертовски смешно.
«Он был, ты говоришь, первым, кто увидел возможность перевозок всякой всячины по железной дороге к отдаленным поселениям?»
Джек знал точно, что Спрингфилд по-прежнему был какой-то перевалочной станцией, возможно, до сих пор. Именно поэтому чары Моргана были здесь настолько сильны.
— Здесь были груды угля, сортировочные станции, паровозные депо, гаражи для товарных вагонов и около миллиарда рельсовых путей и запасных веток, — продолжал Ричард. — Она занимала всю теперешнюю территорию Тейерской школы. Где бы ты ни копнул на несколько футов в глубину, ты найдешь угольный мусор, куски рельс и тому подобную ерунду. То маленькое здание — единственное, что сохранилось до наших дней. Депо, конечно, никогда не было настоящим депо; уж слишком оно мало, это увидит всякий. Это был офис главного сортировочного депо, в котором хозяин и начальник станции вершили свои уважаемые дела.
— Ты знаешь об этом чертовски много, — ответил Джек, он говорил почти автоматически. Его сознание по-прежнему было переполнено новыми мыслями.
— Это одна из Тейерских традиций, — просто объяснил Ричард.
— Что там сейчас?
— Сейчас там размещается маленький театр. Используется для постановок драматического кружка, но последние два года драмкружок работал не очень активно.
— Как ты думаешь, оно заперто?
— Кому может понадобиться запирать Депо? — спросил Ричард. — Разве что кому-нибудь понадобиться украсть несколько декораций постановки «Причуды» 1979 года.
— Так что мы можем туда попасть?
— Я думаю, что да. Но зачем…
Джек указал пальцем на дверь сразу позади теннисных столов:
— Что там?
— Торговые автоматы и монетная микроволновая печь, для разогревания завтраков и замороженных обедов, Джек.
— Идем.
— Джек, по-моему, у меня вновь поднимается температура. — Слабо улыбнулся Ричард. — Может быть, мы еще немножко побудем здесь. На ночь мы смогли бы кое-как разместиться на диванах.
— Ты видишь вон те коричневые пятна на стенах? — мрачно спросил Джек, показывая пальцем вверх.
— Нет, без очков — конечно же, нет!
— Ну, они там есть. И не пройдет и часа, как из них начнут выводиться такие белые че…
— Хорошо, — поспешно согласился Ричард.
10
От торговых автоматов исходило зловоние.
Джеку показалось, словно все, что было внутри них, испортилось. Голубая плесень покрывала толстым слоем сырные крокеты и другую еду. Из передних панелей автомата «Съешь стаканчик» просачивались медленно тянущиеся ручейки растаявшего мороженого.
Джек подтащил Ричарда к окну и выглянул. Отсюда Джек различал Депо вполне отчетливо. Позади него он видел забор из соединенных кусков цепи и служебную дорогу, начинающуюся у школьного участка.
— Через несколько секунд будем там, — прошептал Джек. Он отодвинул щеколду окна и поднял раму.
«Эта школа существует потому, что Эндрю Тейер увидел возможности… ты видишь возможности, Джек?»
Ему показалось, что видел.
— Там есть кто-нибудь из ТЕХ людей? — нервно спросил Ричард.
— Нет, — ответил Джек. Это вообще больше не имело никакого значения, был там кто-то или нет.
«Одна из трех или четырех крупнейших в Америке железнодорожных станций… состояние на железнодорожных перевозках… в основном на западное побережье… он был первым, кто увидел возможности в перевозках на запад… запад… запад…»
В комнату хлынул тяжелый, отвратительный, смешанный запах гнили и мусорного зловония. Джек перекинул одну ногу через подоконник и схватил Ричарда за руку.
— Идем, — сказал он.
Ричард отпрянул.
— Джек… Я не знаю…
— Все разваливается на части, — сказал Джек. — И скоро вся комната тоже будет кишеть червями. Теперь идем. Кто-нибудь увидит меня сидящим в окне, и мы потеряем наш шанс улизнуть отсюда, словно пара мышей, попавшая в мышеловку.
