Волк повернулся к нему оскалившейся пастью, и его хвост задел мой краешек.
Больше ты никому не сделаешь больно.
Слышишь, никому!
И еще – прости меня, потому что я не умею по-другому.
Одна за другой мои ворсинки впились в черное дымчатое тело, за доли секунды полностью обхватив его, поймав, словно муху, залетевшую в паучью сеть.
Шерсть стягивала существо огромной липкой лентой. Скручивала, словно мокрую тряпку.
Коричневые клыки разгрызали тонкую черную кожу, и из нее сочилась кровь.
Обычная, красная.
Она пропитывала мою ткань и растекалась по полу бесформенной багряной лужей, оставляя блеклые разводы там, где корчившаяся в агонии тварь извивалась и колотила в страхе хрипящими отростками.
Она кричала.
Она плевалась тугими бурыми сгустками, но моя шерсть продолжала резать и потрошить свою добычу.
– Боже мой… – произнес мужчина. – Одеяло… оно… поедает его…
Мальчик подбежал к нему и уцепился за руку. Он смотрел широко раскрытыми глазами на то, как секунда за секундой я убиваю его обидчика, и… чувствовал боль. Ему было жалко страдающую злую тучку. Жалко подошедшую сзади маму с сожженными волосами. Жалко папу, который никак не мог простить себя из-за того, что его семья прошла через этот кошмар.
Жалко всех.
И даже меня. Старое одеяло, которое должно было стать солнечным героем доброй сказки, так и не доведенной до конца папой, но вместо этого… вместо этого я…
Прости, мальчик, но мы такие, какие есть. Мне хотелось бы, чтобы эта история закончилась по-другому. Злая тучка заползает под одеяло к мальчику, и там ей становится тепло и уютно, так, что ее ненависть улетучивается, и она сразу же становится хорошей. Мальчик обнимается с нею, и вот они уже не разлей вода. Играют вместе, спасая от тряпичного крокодила мамину плойку. Или папин бритвенный станок. Или еще что-нибудь.
Однако складки моей ткани колкие, и даже больше – они именно такие, какими их видит кричащее от боли облако. Я – чудовище, может быть гораздо более страшное, чем злая тучка. Я медленно распарываю на кусочки беспомощное тело, и оно страдает.
Я хотело бы быть другим, но кого мне винить в том, что я такое, какое есть?
Как и твой папа, уходивший в чужой дом ради чужого тепла. Как и твоя мама, захотевшая спрятаться от клыков страшного злого мира, пытавшегося съесть ее через ткань белья, найденного в кармане мужа.
Как и ты, сваливший оторванную руку солдата на несчастного, вечно проигрывающего тряпичного крокодила.
Зато теперь вы все вместе, и почему-то я знаю, совершенно точно знаю, что больше ничто в этой жизни вас не разлучит.
Мама подала папе зажигалку, и тот чиркнул кремнем.
На этот раз огонек зажегся сразу.
– Папа, нет! – закричал мальчик. – Не надо! Это же наше одеялко! Оно же нас спасло! Не надо.
Мужчина крепко прижал его к себе и бросил зажигалку в мою сторону.
Пропитанные кровью ворсинки тут же вспыхнули, словно эта кровь была горючей. Так ярко, что я превратился в то самое тепло, которое все это время пряталось где-то за окнами, над бетонными коробками города.
Даже сгорая, моя шерсть царапала свою жертву.
Неужели теперь я согреваю всех? Или же… или же…
Я чувствую, как внутри, среди линий изрезанного кровоточащего тела бьется маленькое испуганное сердце. И рядом с ним – пластмассовая рука, сжимающая ненастоящую гранату, неспособную причинить кому-либо вред.
Кажется, она очень дорога этому сердцу.
«Папа, пожалуйста, не надо, я буду хорошим… отпусти мои волосы… им больно… больно…»
Я вижу другого мальчика, истосковавшегося по теплу. Он радостно улыбается, даже засыпая в объятиях одеяла, пропитанного его кровью. Он держит в ладонях руку пластмассового солдата и с нетерпением ждет, когда ему можно будет забыть о причиненных обидах, о том, как над головой черной пеленой смыкается грязный прокуренный потолок. Он хочет развернуть меня в каком-нибудь хорошем солнечном месте, чтобы положить на краешек шерсти украденную игрушку и начать неторопливо передвигать ее, словно гусеницу, бормоча себе под нос захватывающую историю, в которой будут взрывы, погони и – обязательно – счастливый конец.
«Мама, свечки текут на мои руки… ты же знаешь, что это больно, почему ты заставляешь меня их держать? Скажи, что тебе во мне не нравится, и я исправлюсь, я обязательно исправлюсь».
Мои когти сжимают сердце мальчика, и оно утихает.
Тебе нечего бояться, хороший мой. Тебе больше никогда не будет больно.
Обещаю.
Где-то там, с другой стороны огня, остается маленькая проволочная фигурка, за которой теперь будут присматривать храбрый солдат и неуклюжий крокодил. И мне приятно думать об этом, а еще приятно от того, что теперь в каждой слезинке этой фигурки спрячется воспоминание обо мне – коричневом одеяле с белыми выцветшими пятнами.
Крепче обнимая замолкнувшее сердце, я чувствую, как нас с ним наполняет особенная теплота, для которой у меня впервые не нашлось подходящих слов.
Я понимаю, что больше не могу называть ее молчанием.
Благодарности
Организаторы проекта благодарят за активную помощь и поддержку людей, без которых эта книга никогда не нашла бы своих читателей.
Читательская таргет-группа:
Ирина Дунаева, Анастасия Афонина, Николай Чекмарев, Екатерина Дронова, Андрей Гайосинскас, Светлана Курина, Сергей Никонов, Елена Смоляр, Ольга Ворогушина, Андрей Сидоренко, Екатерина Черкасова, Оксана Андреева, Михаил Сушкин, Иван Третьяк, Ольга Сухина, Вячеслав Чигоревский, Алан Кодзаев, Вера Моргунова, Кирилл Зеленов, Лиза Лобанова, Дмитрий Иванов, Орнелла Такиева, Яна Зверева, Александр Сидоренко, Дарья Андрианова, Евгения Зобнина, Ленар Закиров, Владимир Чистяков, Анфиса Ческидова, Анастасия Асмаловская, Егор Сурикат, Анна Плотникова, Дарья Власова, Владимир Григорьев, Артем Федюкович
Координатор:
Евгений Михайлов
Автор идеи, организатор:
Парфенов М. С.
Редактор (Астрель-СПб):
Ирина Епифанова
Интернет-ресурсы:
horrorzone.ru – сайт Зона ужасов
darkermagazine.ru – вебзин DARKER
darkfiction.ru – Литературное общество «Тьма»
horror-web.net – Империя ужасов Horror Web
vk.com/horrorweb – ТЬМА. Империя ужасов ВКонтакте
komnatasmerti.info – сайт Комната смерти
Официальный сайт проекта «Самая страшная книга»:
