— Вот она, — шёпотом сказал мальчик, вцепляясь ей в руку.
Их тени исчезли в наползающем сумраке, но широкий балкон ещё был освещён, и лучи, проникая внутрь, ясно показывали лестницу в самом доме. И там, на ней показалась фигурка, такая маленькая, что Найе только сейчас стало понятно, как огромно здание. Девочка медленно спускалась по ступеням навстречу закатному свету, придерживая рукой подол длинной тайки, красной, как вечернее солнце. По сторонам, то скрываясь в тени колонн, то выступая, тянулось невнятное шевеление, поблескивание цветных пятен.
— Тебе её видно?
Найя кивнула, прикладывая руку к внезапно заболевшему плечу с заново рождённой татуировкой, далеко выступившей за окружность шрама.
Оннали шла, как идут королевы, высоко подняв подбородок и не глядя по сторонам. Гладкие волосы колыхались, укрывая плечи. Ступив на балкон, прошла к самому ограждению, в центре выгнутом так, что девочка показалась красной птицей, посаженной в ажурную клетку. Взялась руками за кованые перильца и наклонила голову.
Мерути поднялся, больно наступив Найе на ладонь. Смотрел на сестру жадно и готовился крикнуть. Но не успел: со всех сторон нахлынули звуки. Шорохи и шелест, глухой скрип и шуршание лезли в уши, и двое на краю каменной плоскости в испуге замерли, оглядывая внезапно ставшую шумной пустоту.
Темнота поднималась всё выше по резным стенам большого дома, край её коснулся ног Оннали, подступил к самому лицу… Вскинув руки, она крикнула:
— Эййя-я-я Эухх!
И радостное эхо запрыгало среди башен и стен.
На город упала тьма.
— Оннали! — закричал мальчик, и его ладонь исчезла из руки Найи. — Оннали!
Поводя перед собой руками и слепо раскрывая глаза, Найя сделала шаг и зажмурилась: вспыхнули факелы, спрятанные на макушках колонн, город ожил, наполняясь плящущими тенями. С трудом разглядев мальчика среди теней, она кинулась за ним через мешанину бесплотных шорохов.
Мерути бежал, больно ударяя пятками в камень и не сводил глаз с кованой клетки балкона. Его сестра повернулась, не торопясь. Летящее за спиной покрывало осветилось прыгающими вспышками живого огня. Уходила в глубину здания, не слыша брата.
— Оннали! — кричал, спотыкаясь, и поднимался, по-обезьяньи на бегу отталкиваясь руками от тёплых плит.
Найя догнала его у первой ступеньки, схватила за волосы. Мерути дёрнулся, и, обхватив его, она притиснула мальчика к себе. «Вот что забыли, — пронеслась в её голове мысль, — фонарик. Нет — лучину».
— Мы сейчас туда войдём! Слышишь?
Огни и тени бежали по зарёванному лицу.
— Мы… её з-за-берём?
— Да! Дай мне времени. Капельку.
Усевшись на ступеньку, потянула вниз и крепко прижала к себе мальчика:
— Тише, маленький. Ты нашёл город, найдёшь и сестру. Понял? Но я должна подумать… По-настоящему.
Она утишила время, бегущее внутри себя. Замерла, удерживая дрожащего мальчика, и голова её будто распахнулась в тёмно-синее небо. Там, в голове, шла своя жизнь. Мысли крутились и прыгали, толкали друг друга, дрались и пытались улизнуть. А Найя шла через них в тёмном радужном киселе замершего времени, улыбаясь одной, сердито сводя брови перед другой…Вставала на цыпочки, выпутывая из тяжелой бархатной шторы и, подув, отпускала…Гладила по узким вертлявым плечикам и раздавала лёгкие подзатыльники.
Дойдя до центра, вскинула руки, приказывая. И мысли: цветные, шелестящие, короткие, как злой взгляд, и распластанные, как ленивые кошки, все превратились в стеклышки калейдоскопа и закружились, подчиняясь жесту.
Она не стала разглядывать их, проплывающие мимо, зная — у каждой свое место в этом узоре. Ждала. И змеёй на хвосте поднялась главная сейчас: «она стояла в центре одна среди множества. Она пойдёт дальше по самым широким ступеням, открывая самые большие двери, держась середины. В главное место».
А следом, наполняя голову сухим шелестом, вползла незваная: «это ты должна быть там — в середине мира, а не она…»
Но в этой Найя распознала чужую и вытолкнула её из головы. Не забыв вставить память о ней в нужное место узора, подцепив пальцем и ткнув в плачущую от пустоты дыру в нем.
… - Всё, пойдём! — поднимаясь, поцеловала мальчика в мокрую щёку.
Идя по ступеням к распахнутому входу, чутко слушала, но вокруг снова — тишина, прошитая слабым потрескиванием огня.
— Дом очень большой. Не отходи от меня.
— Да, — ступая с ней в ногу, прошептал мальчик.
На пороге они оглянулись. В свете факелов, ровно тянувших к небу толстые оранжевые языки, площадь лежала пустая, огромная, как ночное озеро. И на другой стороне, откуда они прибежали, светился прогал в чёрное небо, смазанный кровью вечерней зари.
— Ну… — сказала Найя. И сделала шаг под арку.
Купол, накрывший здание, был огромен, как ещё одно небо. И как звёзды ночное небо, каменную кладку усеивали огни факелов, что поднимались всё выше, освещая широкую лестницу. Факелы, торчащие из витых розеток, перемежались с оконцами на стенах круглой башни, а внизу, почти у их ног, башня становилась колодцем. Широкая лестница спускалась вниз спиралью, прижатой к стене, освещённая ожерельем факелов. А между ними — тёмные норы вместо окон.
Найя сделала шаг и заглянула в колодец, вытягивая шею. Мерути крепко держался за её подол.
— Смотри, — сказал шёпотом. Напротив над бездной висел каменный язык, гигантская ложка с площадкой в центре.
— Зачем это?
Найя не ответила. Сжав зубы от боли в татуированном плече, она вдруг снова увидела: из тёмных отверстий меж лестниц ползли, извиваясь, змеи, толстые и цветные, шурша и потрескивая кожей о шероховатые камни, стекались сверху и снизу в вогнутую чашу гигантской ложки и сплетались в огромный клубок, щетинившийся плоскими головами. Клубок стоял, покачиваясь на множестве сильных хвостов. Сотни змей, а может, тысячи, и все глаза смотрели на неё, а пасти, открываясь, мелькали чёрными плётками языков.
— Ахашш… — шелестело в её голове, — ахашш… ахашшш…
— Зачем это? — повторил вопрос мальчик. И она ответила, прогоняя видение:
— Не знаю…
Отвела глаза от вогнутой чаши, осматривая стоящие на лестнице скульптуры, колонны, узкие проходы в стенах.
— Мерути, — сказала медленно, чтоб не спугнуть правильный вопрос, — куда идёт Оннали? Вверх или вниз?
Пространство внутри здания то наполнялось видениями, то снова становилось пустым резко, как по шелчку выключателя. И Найя, следя, чтоб не вздрагивать, порадовалась, что мальчик не видит показанного ей.
Подняв к ней серьёзное испуганное лицо, он ответил шёпотом:
