— Порталы, говоришь… Сейчас — свет, не пугайтесь.
Цокнув, затенённый белым экраном софит наполнил комнату рассеянным светом, расширив пространство до фотографий на стене: забелели туго повязанные косыночки на серьезных лицах казачек, перечеркнутых бликом по стеклу. А в круге жёлтого света две обнажённые женщины на смятой постели смотрели, как обнажённый мужчина, взяв со стола камеру, выставляет настройки, поглядывает на них, поворачивая голову, прицеливаясь глазом. Аглая — удивленно, а Ноа — со спокойной улыбкой.
— Повернись, кошь, — стоя в ногах кровати, вскинул камеру к глазу, — смотри на меня, а руку обопри левее. Ноа, голову выше, чуть-чуть.
Щёлк.
— Улыбнуться можете?
— Сейчас? — Аглая, сведя тонкие брови до вертикальной складки на переносице, смотрела, как при каждом его движении сочится из ссадин кровь.
— Я — могу, — прошелестела Ноа, — мои губы умеют.
— Именно! Быстро! Как сумеете.
Щёлк.
Две улыбки, одна растерянная, спорящая с испуганными глазами, другая аккуратная, открывающая белые зубы.
— Что ещё, ну? Аглая, сядь рядом, колени обними. Ноа, повыше на подушке, и — в сторону руку. Угу.
Щёлк. Щёлк.
Лежащая смуглая фигура, обёрнутая цветным шарфом рисунка, — и тёмная бронза волос разбросана беспорядочно по смятой подушке. Сидящая, обхватив худые коленки тонкими руками, и — черные волосы по одному плечу с жёлтым бликом по ровной завесе.
Пока отходил, выбирая точку съёмки, Аглая нерешительно глянула на лежащую Ноа и, сев ближе, обняла её за плечи. Ноа подтянула ноги, усаживаясь рядом. Бронзовые волосы слились с чёрными, и — два женских лица с тёмными глазами — в объектив.
Щёлк. Щёлк. Щёлк.
Длился и длился на простынях медленный танец переплетаемых тел. Витька ходил, натыкаясь на табуретку, возил ногой зацепившуюся футболку, бормотал и иногда даже пел что-то, говорил и снова замолкал, коротко приказывая, не заботясь о том, больно ли Ноа. И его боль ушла. Отводя от глаза камеру, мельком увидел: запёкшаяся кровь отваливается крошечными скорлупками, как старая краска.
И, наконец выдохшись, бросил камеру на диван. Аглая откинулась на спинку кровати, не сводя глаз с любимого. Ноа, проведя рукой по её волосам, улыбнулась и встала. Плавно, будто подхватывая его танец, качнулась в шаге; беря за руку, прислонилась, закидывая сильную ногу на его бедро. Последний раз оглянулась на Аглаю. И, вжимаясь в витькину кожу, заструилась, укладываясь знакомым рисунком.
Он ждал, закрыв глаза и слушая её движение телом. И вскоре, проведя ладонями там, где недавно горели ссадины, кивнул.
— Меня будут звать, с-снова, — терялись в мягком свете софита исчезающие слова.
— А-а-ах!.. — Найя летела, согнув коленки, держа одной рукой задравшийся подол, другой прикрывая лицо от хлещущих веток.
— И-и-я-я, — обогнал её визг, и Мерути свалился ей на спину, цепляясь за обтрёпанный край одежды.
— Что теперь?!
Но уже вертелся, вглядываясь в заросли высокой травы.
— Вот! — показал в узкую нору, ныряющую вниз, под корни. Мелькнули грязные пятки, и только закачались длинные метёлки, рисуя петли в краснеющем небе. Найя, на ходу скручивая узел покрывала на груди, чтоб не потерять его вовсе, плюхнулась на живот, оттолкнувшись руками от свернутых корней, нырнула головой вперёд за ним.
— И-и-я-я! — впереди крик Мерути захлебнулся во всплеске, стало слышно, как он заколотил руками по воде. Выскочил, фыркая, побрёл по мелководью к близкому обрывистому берегу, в котором чернела следующая нора. Найя, вскакивая в воде, побежала за ним.
«Как сумасшедшие мыши»… Края отверстия осыпались, глиняные крошки щекотали мокрую шею. Ползти в норе пришлось почти на четвереньках на ощупь, только впереди — шумное дыхание мальчика.
— Мерути! — прокричала, выдираясь из кустарника на крупный песок красного пляжа, — подожди, давай отдохнём!
— День кончается!..Айна где, видишь?
Но сел, подломив ноги. Тяжело дыша, набрал горсть песка и стал сыпать из горсти, оглядываясь по сторонам. Струйка отливала начищенной медью, сверкали под солнцем искры в такт рваному дыханию. Найя бросилась на спину, раскидывая руки. Сердце билось, как в школе, когда бегали на время. Отдышавшись, сказала хрипло:
— Не кончится день. Мы его уже… сколько раз? Обогнали?
Она потеряла счет их прыжкам — то в заросли кустарника, то прямо в воду изломанного каменными берегами ручья, а один раз Мерути заставил её залезть на низкую ветку толстенного дерева, и вместе оттуда прыгнули. А уж сколько ныряли в расщелины замшелых камней и в просветы в зарослях лиан… И раз от раза всё быстрее и быстрее, потому что, выскакивая на очередную тропу, Мерути сразу смотрел на солнце.
Бежали не зря. Тут, на берегу ли моря, то ли огромного озера, свет ещё не начинал желтеть, и Айна лишь на шажок отошла от вершины небесного купола. Найя не понимала, как это, а на вопросы Мерути просто пожал плечами и ответил, так всегда было, от времени до времени и через время. Ещё сказал, когда, неловко спрыгнув с дерева, упала, держась за расцарапанную ногу, а он, поплевав, размазывал по её ссадине слюну:
— Большие не знают. Когда маленькие — знают, а после — нет…Перед теми дождями в одной норе, неправильной, потерялся Силити. Пошел один и всё.
— И что?
— Мама плакала его… Сильно…
Сейчас Найе хотелось только лежать и смотреть в небо, которое незаметно теряло синеву, становясь жёлтым с розовым отливом. Но Мерути сказал: ещё немножко и придут.
— Оннали тоже так шла? А?
— Не знаю. Нет. Её же позвали. Дали одну тропу, быструю. Наверное, так.
Солнце светило на его щёки и растрёпанные во все стороны тёмные волосы. Круглые уши торчали — совсем лесной медвежонок, если бы не маленькая белая повязка вокруг пояса. Поднял голову, насторожившись.
По широкой и плоской воде, начавшись шлепком, раздался глубокий а-ахх, будто чей-то огромный хвост вырвался на поверхность. Побежали по расходящимся кругам петли медного света.
— Всё. Надо идти.
— Да, — согласилась Найя, отодвигаясь от воды подальше.
Последний прыжок был не самым странным. Прорысив по очередной тропе, Мерути раздвинул сухо стучащие коленчатые стебли высокого тростника и поманил Найю. Семь шагов по вязкому илу, в котором копошились, иногда пробегая по ногам, мелкие твари, и тростник расступился, открывая широкую, крепко убитую тропу с жёлобом по обочине. Короткую…
Глядя вперед, Найя остановилась, натолкнувшись на мальчика.
