ступеней усадьбы, он наклонился вперёд, чтобы сделать ещё один шаг… но обнаружил, что не может. Он был как вкопанный.
— Что за чёртовщина? — спросил он со страхом в глазах.
— Точно, — сказала Табби.
Для дяди Клода это не было дверью в рай или ангельскими крыльями, чтобы вознести его ввысь. Вместо этого огненные щупальца с зазубренными крючками и шипами вытянулись из-под земли и схватили его. Он метался и кричал, когда Чистилище объявило его своим. Его одежда загорелась, затем загорелась его плоть и кости. Ему не потребовалось много времени, чтобы заплатить цену за злую жизнь, которую он вёл. Со вспышкой чёрного огня и облаком пепла он исчез.
Табби опёрлась на перила лестницы. Запах серы и обугленной плоти заполнил её ноздри, и она боролась с нарастающей тошнотой. Женщина глубоко вдохнула свежий горный воздух, очищаясь, отодвигая момент возмездия позади себя.
Она вышла во двор и остановилась над тем местом, где когда-то стоял Клод. Снег растаял, и под ним была только почерневшая трава и обугленная земля. Табби закрыла глаза и улыбнулась.
— Спасибо, мама, — тихо сказала она.
Когда она обернулась, усадьба была там, как всегда была и всегда будет… если она позволит. Она смотрела на это уже не с обидой или неудовольствием, а с прощением и новой надеждой. Это было место, куда она когда-нибудь могла привести мужа, возможно, родить и растить детей. Она могла даже ослабеть и состариться перед его каменным очагом или качаться в кресле-качалке и лущить бобы на крыльце, когда перед ней зиял рай, обширный и обильный.
И когда она будет наряжать ёлку, то будет вспоминать тех, кто ушёл до неё… не с горем и сожалением, а с любовью. И семейные ценности, которыми она дорожила, будут жить в сокровищнице её сердца, а не на праздничных ветвях.
Праздные руки — мастерская дьявола, так гласит поговорка.
В частности, в моём случае.
Днём они выполняют обычную работу нормальной психики. Но ночью приходит холод. Он пробирается в мою голову, покрывая мой мозг льдом. Мой разум застревает под ледяной поверхностью… крича, требуя облегчения. Именно тогда мои руки раскрепощаются и становятся орудиями зла и разрушения.
Поскольку час становится поздним, а температура падает, они начинают жить собственной жизнью. Они двигаются сквозь морозную тьму, как мясистые мотыльки, привлечённые пламенем. В поисках тепла.
И ветры внутри начинают выть.
— Чёрт возьми! — проворчал лейтенант Кен Лоури, когда на его сотовом сработал вызов из ведомства.
Он запил полный рот малинового пирога крепким чёрным кофе, затем достал из кармана пальто телефон и провёл большим пальцем по экрану, отключив вызов.
— Я знал, что это будет занозой в заднице, когда отдел запрограммировал эти предупреждения. Заставляет меня чувствовать, что я врач, а не полицейский.
Напарник Лоури, сержант Эд Тейлор, сидел напротив него за столиком кофейни, выглядя загорелым и отдохнувшим после недавнего отпуска во Флориде. Он откусил пончик в шоколаде, украшенный снежинками и другими рождественскими посыпками, и запил горячим шоколадом.
— Надеюсь, ничего серьёзного, — сказал Тейлор. — Я не думаю, что смог бы переварить пулевые дыры и мозги в первый же день на работе. Не после того, как я провёл последнюю неделю в Disney World, общаясь с Микки Маусом и Гуфи.
Лоури посмотрел на мужчину с притворной жалостью.
— О, трагические и несправедливые беды детектива из отдела убийств.
— Ладно, ладно, — усмехнулся Тейлор. — Просто позвони, ладно?
Лейтенант полиции позвонил в штаб и немного поговорил с диспетчером. Закончив, он нахмурился, выглядя более чем бледным.
— Как дела? Они подкинули нам что-то плохое?
Лоури кивнул.
— Ты помнишь тот случай, о котором я рассказывал тебе ранее? Тот, к которому меня приставили, пока ты был в отпуске?
— Убийство с нанесением увечий?
— Да, одна жертва. Сейчас то же самое один в один, за исключением того, что теперь их стало уже двое.
Тейлор почувствовал, как исчезла его видимость спокойствия. Затяжные эффекты Волшебного Королевства исчезли в ужасающем предвкушении брызг крови и мешков с трупами.
— Ещё один? Где?
— Тот же многоквартирный дом, — сказал Лоури. — Кортленд-стрит, 1145.
— Ну, я закончил, — сказал Тейлор. Он засунул в рот последний кусочек пончика. — Пойдём.
— С возвращением в реальный мир, приятель, — сказал Лоури, когда они вышли на холодный декабрьский воздух, забрались в свой Chrysler без опознавательных знаков и направились в южную часть города.
Жилой дом на Кортленд-стрит, 1145 был одним из самых старых зданий Атланты, построенным на рубеже веков. Он был ничем не примечательным во многих отношениях. Он был пятиэтажным, построен из красного кирпича и бетона, а его нижние стены были испорчены матерными граффити и детскими изображениями преувеличенных гениталий. Единственное, что действительно выделялось в этом сооружении, так это двойные пожарные лестницы из ржавого кованого железа, которые зигзагами шли вдоль северной и южной стен сверху донизу. Устаревшие пристройки придавали ему вид многоквартирного дома в Нью-Йорке, а не чего-то традиционно южного.
Перед входом стояла пара патрульных машин, а также тёмно-бордовый фургон коронера.
— Похоже, вся банда уже здесь, — заметил Лоури. Он припарковал машину, и они вышли. — Диспетчер сказал, что этот на первом этаже. Первое убийство произошло на четвёртом этаже. Жертвой был электросварщик по имени Джо Киллиан. И, поверь мне, это был адский беспорядок.
— Я посмотрю фотографии дела, когда мы вернёмся в офис, — сказал Тейлор.
Он последовал за своим напарником вверх по ступенькам и через двойные двери, украшенные парой праздничных венков, знавших лучшие дни. Войдя, они встретили несколько любопытных жильцов в унылом коридоре. Многоквартирный дом был не чем иным, как притоном с низкой арендной платой, местом, где людям не повезло — но не настолько, чтобы прибегнуть к жилищным проектам или приютам для бездомных — с понедельной оплатой, чтобы держаться подальше от холодных зимних улиц. А в том месяце было необычно холодно. До Рождества оставалось всего несколько дней, а температура уже несколько раз опускалась ниже нуля.
Место преступления они обнаружили в одной из квартир на первом этаже. Детективы кивнули патрульному у двери, который выглядел так, будто его только что вырвало утренним завтраком, а затем вошли в тесную квартирку. Том Блейкли из судебно-медицинского отдела снимал отпечатки пальцев в гостиной, где были только потёртый диван, кресло с откидной спинкой и двадцатичетырёхдюймовый Magnavox.
— Судмедэксперт находится в спальне с жертвой, — сказал им Блейкли, не удосужившись оторваться от своей работы.
Лоури и Тейлор прошли в заднюю комнату. Коронер Стюарт Уолш стоял рядом с окровавленной кроватью и смотрел на тело жертвы, в то
