подруга. Та, которой ты рассказываешь по-настоящему важную чушь. Я понимаю, как это бывает.
Зои нахмурилась. Ей была ненавистна мысль о том, что Аннa-Лиза видит вещи таким образом. Но что действительно обострило боль, так это осознание того, что она говорила только правду.
— Мы говорили обо мне и Чаке.
— Да?
Зои кивнула.
— Я расстанусь с ним после того, как закончится эта поездка.
— Ладно.
Зои рассмеялась.
— Ладно?
— Да. Чак — отстой. Да пошел он.
— Господи, неужели все ненавидят моего парня?
— Все, у кого есть хоть капля мозгов. Лично я бы хотела сбросить его с гребаного обрыва.
Зои снова рассмеялась.
— Я не хочу его убивать. Я просто хочу, чтобы он убрался из моей жизни.
— Что ж, это самый умный ход, который ты сделала за долгое время. Но я думаю, ты мне лжешь. Или наполовину лжешь. Это не все, о чем вы с Эмили говорили. A?
— Господи, ты такая подозрительная, — Зои слезла со стола. — Я собираюсь снова сходить в туалет. И я, блядь, тебе не вру.
Она повернулась и направилась к главному зданию зоны отдыха.
Аннa-Лиза нараспев крикнула ей вслед.
— Лгунья, лгунья, трусики пылают…
Зои ускорила шаг, когда ее лицо снова покраснело.
Запись в блоге "Дневник запутавшейся девушки", датированная 10 марта.
Mixedupgirl: Есть один парень. Я уже говорилa о его отстойной заднице. От этого мудака меня тошнит каждый раз, когда я думаю о нем. Клянусь гребаным Богом, ему очень нужна лоботомия. Я бы с удовольствием воткнула иглу в его лобную долю и хорошенько покрутила. Однако большинство людей никогда бы не узнали, что этому парню сделали лоботомию, потому что он уже превратился в овощ, пускающий слюни.
Гребаный ПРИДУРОК.
Иногда я всерьез подумываю о том, чтобы убить его. Я думаю о том, чтобы отвезти его в какое-нибудь милое и уединенное место. Куда-нибудь, где он мог бы кричать и вопить, и никто бы его никогда не услышал. Потом я бы напоилa его настолько, чтобы он вырубился нахуй. Он легковес, так что это было бы чертовски просто. Затем я бы связалa его. Привязалa его к кровати или еще к чему-нибудь. Тогда началось бы настоящее веселье. Я на самом деле чертовски много думаю об этом, потому что этому чуваку серьезно нужно сдохнуть, и есть одна забавная картинка, о которой я продолжаю думать и которую отчаянно хочу воплотить в реальность. Этот парень привязан к кровати. Распростертое тело. Его член отрезан. Не яйца. Только член. Каждый раз, когда я думаю об этом, просто об этих бесполезных яйцах, которые сидят там без прикрепленного члена, я схожу с ума.
Я схожу с ума ПРЯМО СЕЙЧАС. ХАХАХАХА.
Серьезно, он — придурок, и я хочу, чтобы он сдох.
Но сначала я вроде как хочу его трахнуть.
ЛОЛ. Если бы я былa парнем, тo не имело бы значения, в каком порядке я бы это делалa. Я моглa бы убить его, а потом трахнуть его труп своим большим пульсирующим членом.
О, ЧЕРТ! Посмотри на время! Домашнее задание!
3 комментария:
lord_ruthven: Единственный способ узнать, что ты говоришь не обо мне — это постоянные ссылки на глупость этого парня. Но ты — та еще извращенная сучка.
Mixedupgirl: Оу… это мило. Но я действительно хочу убить тебя. Я хочу втыкать раскаленные иглы в твои глаза и смотреть, как они разжижаются. Я хочу отрезать тебе голову и отправить ее по почте твоим родителям. ЛОЛ. Я совершенно не понимаю, почему кто-то может называть меня “извращенкой”. О, и спасибо за цветы. Чмоки.
darkest_rogue: Я почти уверен, что влюблен в тебя. Ты — потрясающая. Но ты, наверное, уже знаешь это.
22 Mарта
Роб то и дело поглядывал в слегка перекошенное зеркало заднего вида "Гэлакси", ожидая увидеть приближающуюся к ним колонну полицейских машин с мигалками синего цвета. К этому времени они были примерно в сорока милях дальше по дороге от места резни на обочине, и он не мог понять, как получилось, что они уехали от чего-то столь впечатляющего и ужасного, как это, до сих пор без последствий или осложнений и без намека на преследование со стороны правоохранительных органов.
Ладно, то, что говорилось об отсутствии последствий, было какой-то ерундой. Его психике был нанесен серьезный удар. Если каким-то чудом ему удастся пережить это испытание и он сможет вернуться к своей нормальной жизни, он был уверен, что ему придется иметь дело с некоторым уровнем посттравматического стресса до конца своих дней. Он предвидел годы дорогостоящей терапии только для того, чтобы иметь возможность функционировать.
— Съезжай на следующем съезде.
Рокси указала на синий дорожный знак, появившийся справа от них. Это был знак со значками, обозначающими местные мотели, рестораны и заправочные станции. Зеленый дорожный знак чуть дальше по дороге указывал, что съезд находится в миле отсюда.
Роб нахмурился, взглянув на индикатор заправки "Гэлакси", который показывал, что бак все еще заполнен более чем на три четверти.
— Эм… почему?
Мгновение она молча смотрела на него, ее глаза были непроницаемы за темными очками.
— Потому что я так сказалa, вот почему.
Роб кивнул.
— Ладно.
Глупо было даже спрашивать. Он уже понял бесполезность споров с ней. Она была непредсказуема. Нестабильнa. Это было преуменьшение эпических масштабов. Она была опасно невменяема. Ему нужно было быть осторожным. Такого человека, как Рокси, могло вывести из себя что угодно. Неправильное слово. Неправильный взгляд. Или что-то, что он не мог контролировать, какая-то причуда ее испорченной химии мозга, заставляющая ее набрасываться без причины. Роб понял, что ни он, ни кто-либо другой, если уж на то пошло, не сможет долго успешно справляться с настроениями этой сумасшедшей цыпочки.
Съезд показался быстро. Он включил поворотник "Гэлакси" и плавно нажал на педаль тормоза, когда они приблизились к эстакадe.
— Я вроде как возбужденa.
Неожиданный комментарий поразил Роба. Он не знал, что сказать, но знал, что она ожидает какого-то ответа.
— Эм… да?
— Когда-нибудь трахался с убийцей?
— Ну… нет.
Она рассмеялась.
— Ты вообще когда-нибудь с кем-нибудь трахался?
— Я — не девственник, если ты об этом спрашиваешь.
— Xорошо. Поверни налево.
Они доеxaли до конца съезда, который пересекался с полосой выцветшего асфальта с двумя полосами движения. Справа, примерно в четверти мили от них, располагалось множество заведений быстрого питания, заправочных станций и мотель. Слева тянулся участок открытой дороги, переходящий в густеющую пустыню. Единственным коммерческим учреждением
