— Ты не спросил, как прошло дело с Жан-Клодом.
— Ты чуть не взъелась на меня, когда вошла. Я подумал, что если начать с порога задавать вопросы, ты на меня гаркнешь.
Кофе он сделал сам. Не менее двух очков в его пользу.
— Я на тебя не злилась, — возразила я, наливая себе кофе в детскую чашку с пингвином. Что бы я там ни носила на работу, а эта — моя любимая.
— Злилась, злилась.
— Хочешь кофе?
— Ты же знаешь, я его не люблю.
Как можно доверять мужчине, который не любит кофе?
— Надеюсь, ты когда-нибудь образумишься.
Он стал накладывать себе еду на тарелку.
— Ты точно не хочешь?
— Нет, спасибо.
На тарелке были коричневые кусочки мяса в коричневом соусе. От их вида меня затошнило. Мне случалось есть и позже, чем сейчас, но сегодня еда не вызывала у меня положительных эмоций. Может быть, дело в ударе головой о бетон.
Я села на стул, подтянув колено к подбородку. Кофе был «Винесс» с корицей, из моих любимых сортов. Сахар, настоящие сливки — и лучше не придумаешь.
Ричард сел напротив, наклонил голову и произнес над своей едой благодарственную молитву. Он принадлежит к епископальной церкви, я не говорила? Если не считать мохнатой его составляющей, он мне идеально подходит.
— Расскажи мне, пожалуйста, что было у Жан-Клода, — сказал он.
Отпивая кофе, я старалась составить сокращенную версию. То есть такую, которую Ричарду не будет неприятно услышать. Ладно, то есть правду.
— Он на самом деле принял эти новости лучше, чем я думала.
Ричард поднял голову от тарелки, застыв с ножом и вилкой в руках.
— Он это хорошо принял?
— Я такого не говорила. Он не полез на стену и не бросился убивать тебя на месте. То есть воспринял лучше, чем я ожидала.
Ричард кивнул, глотнул воды и спросил:
— Он грозился меня убить?
— О да. Но было так, будто он этого ожидал. Удовольствия ему это не доставило, но и не застало врасплох.
— И он собирается попытаться меня убить? — спросил Ричард очень спокойно, прожевывая мясо в коричневом соусе.
— Нет, не собирается.
— Почему?
Хороший вопрос. Интересно, как он воспримет ответ.
— Он хочет встречаться со мной.
Ричард перестал есть. Он просто сидел и смотрел на меня. Когда к нему вернулась речь, он выговорил:
— Он — что?
— Он хочет получить шанс за мной поухаживать. Он сказал, что если не сможет месяца за три-четыре покорить мое сердце, то оставит это дело. Даст нам идти своим радостным путем и вмешиваться не будет.
Ричард сел прямо.
— И ты веришь ему?
— Да. Жан-Клод считает себя неотразимым. Я думаю, он надеется, что если я позволю ему применить ко мне все свое обаяние, то пересмотрю свое решение.
— И ты пересмотришь? — Голос его был все так же спокоен.
— Нет, я так не думаю. — Заявление прозвучало не очень воодушевляюще.
— Я знаю, что ты хочешь его, Анита. Любишь ли ты его?
Где-то я сегодня этот разговор уже слышала.
— Какой-то темной извращенной частью моей души — да. Но не так, как я люблю тебя.
— И в чем разница?
— Слушай, у меня только что был этот разговор с Жан-Клодом. Я люблю тебя. Ты можешь представить себе, что я вью гнездышко с Герцогом Города?
— А ты можешь себе представить витье гнездышка с вервольфом альфа?
Плюх! Я поглядела на него через стол и вздохнула. Да, он был настойчив, но я его не осуждала. На его месте я бы себя бросила. Если я не настолько его люблю, чтобы принять целиком, так кому я тогда на фиг нужна такая? Я не хотела, чтобы он меня бросил. Я хотела быть нерешительной, а терять его я не хотела. Как собака на сене.
Я потянулась к нему через стол. Он взял мою руку — почти сразу.
— Я не хочу тебя терять.
— Ты меня не потеряешь.
— У тебя чертова уйма терпения. Мое бы давно лопнуло.
— Я понимаю твои колебания насчет выйти замуж за вервольфа. Кто бы не колебался? Но Жан-Клод… — Он покачал головой.
Я сжала его руку.
— Ричард, послушай, сейчас это лучший вариант. Жан-Клод не будет пытаться убить ни тебя, ни меня. Мы все еще будем с тобой встречаться и видеться.
— Мне не нравится, что ты вынуждена была согласиться встречаться с ним. — Он погладил мою руку кончиками пальцев. — И еще меньше мне это нравится, потому что это может понравиться тебе. Эта твоя темная часть души отлично проведет время.
Я хотела возразить, но это была бы чистейшая ложь.
— Ты умеешь чуять, когда я лгу? — спросила я.
— Да.
— Тогда я тебе отвечу: это заманчиво и пугающе.
— Я переживаю за твою безопасность, и «пугающе» — это меня пугает, но «заманчиво» пугает еще больше.
— Ревнуешь?
— Нервничаю.
Что я могла сказать? Я тоже нервничала.
Звонил телефон. Я потянулась рукой вслепую и ничего не нашла. Подняв голову, я увидела, что телефона на ночном столике нет. Он даже перестал звонить. Радио с часами стояло на месте, отсвечивая красными цифрам. Час ноль три. Я приподнялась на локте, таращась туда, где был телефон. Я что, сплю? Так почему мне снится, что у меня украли телефон?
Открылась дверь спальни, и в падавшем из гостиной свете стоял Ричард. Ага, вспоминаю. Он забрал телефон в гостиную, чтобы тот меня не разбудил. Поскольку он должен был будить меня каждый час, я не возражала. Когда спишь только час подряд, даже короткий телефонный разговор может выбить из колеи.
— Кто там?
— Сержант Рудольф Сторр. Я просил его подождать, пока мне придется тебя будить, но он очень настаивает.
Могу себе представить.
— Ничего, все в порядке.
— А если бы он подождал пятнадцать минут, он бы умер? — спросил Ричард.
Я спустила ноги с кровати, прикрывая их одеялом.
— Ричард, Дольф занят расследованием убийства. Терпение — не его сильная сторона.
Ричард скрестил руки на груди и прислонился к косяку. Свет из гостиной прочертил его лицо резкими тенями, вырезал очертания оранжевого свитера. Ричард излучал недовольство, и я не могла не улыбнуться. Проходя мимо, я потрепала его по руке. Кажется, я приобрела сторожевого волка.
Телефон стоял у входной двери, где был второй телефонный разъем. Я села на пол, спиной к стене, и взяла трубку.
— Дольф, это я. Что стряслось?
— Кто такой этот Ричард Зееман, который берет у тебя трубку среди ночи?
Я закрыла глаза — голова трещала. Лицо саднило. Не выспалась.
— Ты мне не мама, Дольф. Что случилось?
— Огрызаешься? — спросил Дольф после секунды молчания.
— Да. Будем продолжать тему?
