Ричард только кивнул. Мудро с его стороны.
Я вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Тщательно. Так что, всегда будет, если мы поженимся? Я всегда должна буду объяснять свои поступки? Дай Бог, чтобы так не было.
Новая пара черных джинсов, красный свитер с капюшоном, такой мягкий и пушистый, что его и надеть приятно. На алом свитере черная кобура смотрелась очень театрально. И еще красный свитер подчеркивает цвет сырого мяса на моей ободранной морде. Может, я бы его и переодела, но тут позвонили в дверь.
Зебровски. Пока я пялюсь на себя в зеркало, Ричард пойдет открывать дверь. Этой мысли было достаточно, чтобы я бросилась к дверям.
Зебровски стоял в проеме, засунув руки в карманы пальто. Курчавые волосы с проблесками седины недавно подстрижены. Даже лаком покрыты. Обычно Зебровски не всегда вспоминал, что надо причесаться. Из-под пальто выглядывал костюм — черный и парадный. Со вкусом выбранный галстук аккуратно завязан. Я опустила глаза — да, ботинки сияют. Никогда раньше я не видела, чтобы у него где-нибудь не было пятен от еды.
— Куда ты так разоделся? — спросила я.
— А куда ты так разоделась? — спросил он в ответ и улыбнулся.
Я почувствовала, что краснею, и дико на это разозлилась. Ничего я такого не сделала, чтобы краснеть.
— Ладно, поехали.
Схватив с дивана пальто, я напоролась рукой на засохшую кровь. А, черт!
— Я возьму чистое пальто, сейчас вернусь.
— А мы пока побеседуем с мистером Зееманом, — сказал Зебровски.
Именно этого я и боялась, но все равно пошла за жакетом. Если мы все же окажемся помолвлены, Ричарду придется познакомиться с Зебровски рано или поздно. Я бы предпочла, чтобы поздно.
— А кем вы работаете, мистер Зееман?
— Я школьный учитель.
— Вот как?
Дальше я не слышала разговора — пошла за жакетом, схватила его из шкафа и вышла. Они трепались, как старые приятели.
— Да, Анита — наш эксперт по противоестественному. Не знаю, что бы мы без нее делали.
— Я готова, поехали, — сказала я, открывая дверь и придерживая ее для Зебровски.
Он улыбнулся мне:
— Как давно вы встречаетесь?
Ричард поглядел на меня. Он очень чутко улавливал, когда мне неуютно. Сейчас он собирался дать мне ответить на вопрос. Хорошо себя ведет. Слишком хорошо. Если бы он только был безрассуден и дал бы мне повод сказать «нет»! Так нет же. Но будь я проклята, если он не лез вон из кожи, чтобы я чувствовала себя счастливой. Задача не из легких.
— С ноября, — сказала я.
— Два месяца — неплохо. Мы с Кэти заключили помолвку через два месяца после первого свидания.
Глаза у него искрились, улыбка была насмешливой. Он меня поддразнивал, не зная, насколько точно попадал.
Ричард глянул на меня долгим, серьезным взглядом.
— На самом деле два месяца — это совсем немного.
Он открывал мне выход. Нет, я его не стою.
Я попыталась протолкнуть Зебровски в дверь, но он совсем никуда не торопился. Оставалось только надеяться, что Дольф снова вызовет его по пейджеру. Это ему прижжет задницу.
Дольф не звонил. Зебровски ухмылялся. Ричард смотрел на меня. Карие глаза стали глубокими и какими-то уязвленными. Я хотела взять его за щеки и стереть эту боль из его глаз. А, черт побери все!
Наверное, он и есть тот, кто мне нужен. Наверное.
— Мне пора.
— Я знаю, — ответил он.
Я поглядела на Зебровски — он ухмылялся, наслаждаясь представлением.
Мне что, надо поцеловать Ричарда на прощание? Мы уже больше не помолвлены. Самая короткая помолвка в истории человечества. Да, но мы все еще встречаемся. Я все еще его люблю. Это заслуживает хотя бы поцелуя, если не говорить ни о чем другом.
Я схватила его за свитер и притянула к себе. Он удивился.
— Тебе не обязательно делать это на публику, — шепнул он.
— Заткнись и целуй.
Эти слова заработали мне улыбку. Каждый поцелуй все еще был приятной неожиданностью. Ни у кого не было таких мягких — и таких вкусных — губ.
Волосы Ричарда упали вперед, и я зачерпнула их в горсть, прижимая его лицо к своему. Его руки обнимали меня за спину, под кожаным жакетом, вжимаясь в свитер.
Я оттолкнулась от него, переводя дыхание. Теперь мне не хотелось уходить. Учитывая, что он остается, это хорошо, что мне надо уйти. Я не хотела заниматься сексом до брака, даже если бы он и не был ликантропом, но тело мое более чем хотело. И я не уверена, что в этой борьбе дух победил бы плоть.
Глядеть в глаза Ричарда и тонуть в них — это стоило в мире чего угодно. Я попыталась скрыть глуповатую сочную улыбку, но было поздно. Я знала, что мне это еще аукнется в машине с Зебровски. Подначкам конца не будет. Но я глядела в лицо Ричарда, и мне было все равно. В конце концов мы что-нибудь придумаем. Видит Бог, придумаем.
— Подожди, я позвоню Дольфу и скажу, что мы опаздываем, потому что ты тут с кем-то тискаешься.
Я не клюнула на эту наживку.
— Меня может долго не быть. Ты поезжай домой, чтобы здесь не ждать.
— Я же пригнал сюда твой джип, помнишь? Домой мне ехать не на чем.
Ах да.
— Ладно, я вернусь, как только смогу.
Он кивнул:
— Я никуда не денусь.
Выйдя в коридор, я уже не улыбалась. Сама не могла разобраться в своих чувствах — как это будет: прийти домой, а там Ричард. Как мне, черт побери, принять решение, если он возле меня болтается и у меня уровень гормонов зашкаливает?
Зебровски хихикнул.
— Ну, Блейк, я теперь в этой жизни видел все. Здоровенный вампироборец — влю-у-бле-о-онный.
Я мотнула головой.
— Тебя бесполезно просить держать это про себя?
Он ухмыльнулся:
— Так будет смешнее дразниться.
— Чтоб ты лопнул, Зебровски!
— Возлюбленный был как-то слегка напряжен, так что я не стал спрашивать, но теперь мы одни. Что у тебя с лицом? Как будто по нему кто-то прошелся ножом для разделки мяса.
На самом деле все было не так плохо. Я видела однажды работу мясницкого ножа, и это было куда хуже.
— Долго рассказывать. Так, ты знаешь мой секрет. А ты зачем сегодня так вырядился?
— У меня годовщина свадьбы сегодня. Десять лет.
— Ты шутишь?
Он покачал головой.
— Куча поздравлений, — сказала я, сбегая вместе с ним по лестнице.
— Спасибо. Мы решили отметить, наняли бебиситтера, и Кэти заставила меня оставить пейджер дома.
Холод стал жалить порезы у меня на лице, и голова заболела сильнее.
— Дверца не заперта, — сказал Зебровски.
— Ты же коп, как ты мог не запереть машину? — начала я, открывая дверцу, — и остановилась. Пассажирское сиденье и весь пол были забиты — пакеты от «Макдональдса» и газеты сползали с сидений на пол. Остальная часть пола была занята куском окаменевшей пиццы и стадом пустых жестяных банок.
