Я по-девчачьи бросила в него эльфийскую порнушку, ощутила дрожь, когда она покинула мою ауру. Трент поймал ее, а меня кто-то схватил сзади, набросили на плечи какой-то форменный китель, достававший чуть ниже ягодиц.
— Я совершила ошибку! — кричала я и отбивалась, чтобы быть лицом к собравшимся. — Я не злая колдунья!
Трент держал статуэтку, застыв с выражением удивления на лице.
— Снимай! — крикнула репортерша, потом дала Фрэнку тумака: — Да не ее, статуэтку!
Фрэнк внизу повел камеру влево, мне выкрутили руки назад, китель распахнулся.
— Эй! — крикнула я, плюхаясь на живот. Распластавшись на помосте, я оказалась на том же уровне, что репортеры. Отбросив волосы с лица, посмотрела на Трента. Он сунул статуэтку в карман пиджака, но Квен — умный и мудрый Квен уже вытаскивал ее оттуда и перекладывал к себе.
— Смотрите! — кричала я, пытаясь вдохнуть, и одновременно чувствуя холод заговоренного серебра на запястьях и поток вытекающего из меня безвременья. Потом меня вздернули на ноги, я пошатнулась. Куда Гленн к чертям подевался? — Я хорошая! — перекрикивала я рев толпы. — Это ковен меня заставил так сделать! Но я отдала ее обратно Тренту! Я хорошая, я просто испугалась! Ковен хочет меня убить!
Все происходило слишком быстро, и из ковена еще никого здесь не было! Грубые руки тянули меня к лестнице, я ногой подсекла лодыжку того, кто меня держал, и повалила его на землю, упала на него сверху, как-то сумела локтем попасть ему в солнечное сплетение. Он отпустил меня, и я вскочила на ноги, схватившись со следующим. Где Гленн, черт бы его побрал?
— Назад! — загремел его голос, и я чуть не заплакала. — Прочь от этой женщины! Вы что, не видите, что она вообще без оружия?
— Да она и без одежды, — заметил кто-то из передних рядов, но мне уже было все равно. Гленн, мускулистый, здоровенный, лысый, черный и широкоплечий, проталкивался ко мне. Один незаметный удар — и мужик из ОВ, который меня держал, рухнул бы на пол, если бы Гленн его не подхватил и не положил осторожно.
— Ну уж вовремя появился, — сказала я, застегивая китель. — Я думаю, этот тип меня хотел потискать.
— Как ты? — пророкотал он, и я заглянула ему в глаза.
— Скажи мне только, что ты получил документы Дэвида на арест в ФВБ.
Он осклабился, просиял как солнце, и я почувствовала, что все может получиться.
— Миз Морган! Миз Морган! — кричала репортерша, задирая над головой микрофон. — Вы утверждаете, что ковен вам велел украсть статуэтку у мистера Каламака?
Я не могла ответить без прямой лжи.
— Поверьте мне! — взмолилась я, пока Гленн вместе со мной пробирался к ступеням. Возле репортерши я споткнулась и упала. — Пожалуйста, поверьте мне! — взмолилась я уже на камеру, застревая, чтобы успела показаться Вивьен. — Я хорошая. Меня заставили! Я только так могла выбраться!
Ну, в каком-то смысле и впрямь заставили.
— Коррупция в ковене. Я же на этом «Эмми» заработаю! — сказала репортерша. Гленн меня от нее отвел, и она обернулась к Тренту: — Мистер Каламак! Сэр! Эта статуэтка ваша?
Трент стоял за спиной трех здоровенных мужиков, но уходить не собирался.
— Я понятия не имею, что происходит.
Эффектно удалявшийся со сцены сотрудник ФВБ Гленн остановился, держа меня за локоть.
— Сэр, если она не ваша, то она понадобится нам как вещественное доказательство.
Трент побелел. Квен медленно достал статуэтку на солнце, и камеры зажужжали и защелкали, фиксируя передачу ее из рук в руки. Трент посмотрел на меня убийственно спокойным взглядом. Если моя затея не удастся, я буду мертвым-мертва.
— Это его штучка, — лихорадочно говорила я на камеры. — Я ее украла вчера из его хранилища. Ковен объявил мне бойкот, у меня не было выбора!
Где Вивьен, черт бы ее побрал?
— Кто-нибудь зачитает наконец этой женщине права и заткнет ей пасть? — спросил Трент, но камеры смотрели на меня.
— Ковен вам велел ее украсть? — спросил кто-то из репортеров.
Пальцы Гленна у меня на локте сжались, и я посмотрела туда, куда смотрел он. Толпа расступалась, приближался черный костюм и строгий галстук. Ковен, но не Вивьен. Это был Оливер!
— Эта женщина моя! — взревел Оливер, еще не дойдя до ступеней. С красным лицом он шагал вперед, болтались амулеты, запонки в виде ленты Мебиуса сверкали на солнце. — Она в моей юрисдикции. Это черная колдунья, ей объявлен бойкот, и я не допущу, чтобы она распространяла ложь, будто ковен коррумпирован!
Я прижалась спиной к Гленну, воздух холодил мне колени. Дело становилось хитрым.
— Сэр! — напустилась на него репортерша, нацеливая микрофон. — Выдавали Морган приказ украсть скульптуру мистера Каламака, чтобы с нее сняли бойкот?
Он возмущенно остановился на ступенях.
— Разумеется, нет!
Она посмотрела на кольцо — я поняла, что это амулет, — горящее ровным зеленым светом. Чары правды. Черт, надо думать быстро. Хорошо, что я не соврала.
— Я пыталась не дать демону забрать Брук! — заговорила я, торопясь. — В пятницу, на закате. Вы слышали взрыв, весь Цинциннати его слышал! Оливер, вы должны мне поверить. Она вызвала демона. Я ей говорила этого не делать, но она его вызвала! Я пыталась ее спасти, а она ему велела меня убить!
Амулет репортерши оставался зеленым, и глаза у женщины загорелись. И правда коррупция в ковене.
Трент протолкался вперед:
— Заберите ее отсюда! — зашипел он на Оливера.
— Пытаюсь, — ответил тот, хватая меня за руку.
— Нет! — Я рванулась назад в искреннем страхе. — Я требую должной правовой процедуры!
Куда угодно, кроме камеры ФВБ, — и меня убьют или лоботомируют. А Трент, гад, улыбается. Чтоб ты подавился, эльфийская морда.
Раскрасневшаяся репортерша подняла микрофон повыше:
— Мистер лидер ковена! Был ли член ковена похищен демоном в связи с попыткой убийства Морган?
Оливер замялся. Это было его крушение. Виновен он или нет, но с виду — виновен.
Гладкий, как шелк, выступил вперед Трент:
— Я уверен, что лидер ковена в должное время сделает все нужные заявления. — Повернувшись к толпе спиной, он зашипел: — Вы ее заберете отсюда наконец?
Оливер потянул меня за руку, я прижалась к Гленну:
— Я не хотела этого делать! — визжала я. — Не хотела вламываться к Тренту в хранилище! Я согласна идти в тюрьму, но не отдавайте меня ковену! Они меня без суда засунут в Алькатрас! Они фейри посылали поджигать мою церковь! И вызывали демона, чтобы меня убить!
А у корреспондентки амулет, естественно, ровно горел зеленым светом. Сверкая глазами, она встала на цыпочки, вытягивая микрофон на всю длину руки.
