На рассвете она проснулась окончательно. Где-то скрипнула дверь. Или ей это показалось? Чьи-то тихие, но уверенные шаги на лестнице, по узкому коридору мансарды… Наверху, кроме Ку, никто не ночевал.
Сев на постели, она прислушалась. Шаги приближались к ее двери. «Нет, — в страхе подумала она, — этого не может быть…»
Не успела она додумать свою мысль до конца, как в дверь кто-то осторожно постучал. Притвориться спящей или ответить? Впрочем, это мало что меняло, потому что дверь в комнате не запиралась.
Сжав в отчаянии кулаки, Ку произнесла с безнадежным спокойствием:
— Да, я не сплю.
Дверь приоткрылась, и он вошел — с растрепанными светлыми волосами, в белой, расстегнутой на груди рубашке, небрежно заправленной в спортивные брюки.
Ку задрожала. Ее расслабленная сном воля готова была изменить разуму. Тот, кто стоял теперь в нескольких шагах от нее, был для нее Петером Майером — и больше никем.
— Я не могу заснуть, — сказал он, все еще стоя в дверях, — извини, что я тебя потревожил… но я понял, что мне снова нужно попасть туда… в деревню Перелесок…
Ку печально посмотрела на него.
— Я должен найти ее!.. — сбивчиво продолжал он. — Мне нужна только она… И я не знаю, что случилось с этой женщиной после того, как… Мне кажется, ей угрожает опасность…
«Ее сожгли на костре…» — чуть было не сказала Ку.
— Я должен найти эту женщину, иначе я сойду с ума!
Подтянув к подбородку колени, накрытые одеялом, Ку неотрывно смотрела на него. И он тоже смотрел на нее, смотрел прямо в глаза, но, как ни странно, от этого взгляда ничто не вспыхивало и не загоралось в ней. В этом взгляде не было дикой, стихийной силы, исходившей от Петера Майера. Это был взгляд совершенно другого человека.
— Ты уже сошел с ума, Андраш, — печально произнесла Ку, — ведь этой женщине, как ты сам сказал, не меньше сорока…
— Ну и что, — вспылил он, — какое это имеет значение?
Прикрыв дверь, он сел на маленький диванчик, стоящий в углу.
— Андраш, — сдавленным голосом произнесла Ку, — ты знаешь только половину истины. Другая же половина истины состоит в том, что эта женщина… гораздо старше, чем ты думаешь! Она умерла триста лет назад…
Андраш долго молчал, думая о чем-то. Наконец, в упор посмотрев на Ку, сказал:
— Я с тобой говорю серьезно, а ты…
— Я тоже серьезно, — перебила его Ку.
— Но ведь я же сам сидел рядом с ней на телеге! — снова вспылил он. — И я еще тогда понял, что ей грозит опасность… Боже мой, я бы отдал все, чтобы снова увидеть ее!
Обхватив ладонями виски, Ку в отчаянии покачала головой.
— Но это был не ты, Андраш! Ты увидел картину далекого прошлого, увидел человека, в точности похожего на тебя… И ты воспринял переживания этого человека! Всех троих везли на казнь. Их сожгли на костре…
Андраш недоверчиво усмехнулся.
— Ты хочешь сказать, что мы с тобой каким-то непонятным образом попали в воронку времени? — осторожно, словно боясь, что над ним посмеются, спросил Андраш.
Ку торопливо кивнула.
Часы в прихожей пробили пять.
Андраш снова о чем-то задумался, и его молчание очень тяготило Ку. Находясь почти рядом, они не ощущали никакой общности, каждый из них смотрел мимо другого, в сознании каждого из них был запечатлен другой человек.
— Скажи мне вот что, — с внезапным воодушевлением сказал он, — ты пила что-нибудь в этой заброшенной хибаре?
— Да, — ответила Ку, — в котелке было молоко…
— Молоко! — фыркнул он. — Если бы молоко! Скажи лучше, наркотическое зелье! Как же я раньше об этом не подумал! Теперь-то мне понятно, откуда что взялось! Деревня Перелесок, толпа бородатых мужиков, телега с грязной соломой… На Говерле растут такие травы, что не приведи Бог… Народная медицина, так сказать! И какие-то мерзавцы используют эту хибару в качестве притона! Завтра же пойду и сожгу эту крысиную нору! Нет, лучше сегодня!..
Ку испуганно смотрела на него. Теперь она была совершенно уверена в том, что это не Петер Майер.
* * *
Утром начался дождь — мелкий, занудливый, обещающий серый, безрадостный день. Выйдя из города, Ку направилась в сторону приюта «Перелесок».
* * *
Капли дождя стекали по ее загорелым ногам, фланелевая рубашка промокла на плечах, волосы слиплись, но она не обращала на это внимания. На ее тяжелые ботинки налипли комья грязи, за шиворот стекали струйки воды… Но она не ощущала ни сырости, ни холода. И когда в непрерывно сгущавшемся тумане показались очертания холма, на котором находился приют, Ку резко свернула с дороги и спустилась в овраг. Не различая тропинки, она шла напрямик, через кусты и заросли высокой травы, подчиняясь только своему чутью. Снова поднявшись на холм и одолев еще один овраг, она увидела на склоне черное пятно корчмы. Она была почти у цели! И пусть Андраш думает, что хочет, ему не удастся помешать ей!
Скамья, застеленная домотканым ковром, глиняные кружки на полке, потухший очаг, дверь, ведущая куда-то… Ку заглянула в котелок — он был пуст. В дальнем углу, где находилась наглухо забитая дверь, было совершенно темно. Но земляной пол был сухим.
Только теперь, находясь под крышей, Ку заметила, что насквозь промокла. Закрыв изнутри дверь на крючок и на засов, она сняла с себя мокрые шорты и рубашку, расшнуровала ботинки и, босая, в одних трусах и в лифчике, села на скамью. В маленькое окошко непрерывно колотил дождь, на ветру жалобно скрипели ставни. Ку не хотелось никуда уходить, у нее не было никаких планов на этот день. И здесь она могла без всяких помех думать о Петере Майере. Завернувшись в истертый ковер, она закрыла глаза. И удивительный, ни с чем не сравнимый покой овладел ею.
* * *
Встав около семи часов, Андраш первым делом поднялся в мансарду — он еще не все сказал Ку.
Но ее в комнате не оказалось. Ее не было ни в ванной, ни на кухне, ни в библиотеке… Не сказав никому ни слова, Ку ушла.
«Что же, в таком случае мне остается только одно… — подумал Андраш, второпях допивая крепкий утренний чай. — Это займет часа два-три, не больше… Девчонки наверняка будут еще спать…»
Одевшись, он спустился в гараж, расположенный в полуподвале, и, взяв дополнительную канистру с бензином, выкатил мотоцикл, откатил его на некоторое расстояние от дома, чтобы не разбудить никого, надел шлем и рванул вперед.
Продираясь сквозь густой туман, плотно окутавший дорогу, Андраш на ходу обдумывал план действий. Все нужно было сделать быстро и расчетливо, но без суеты. Необходимо было как можно скорее покончить с безумным наваждением, вызванным — в чем он, как будущий врач, нисколько не сомневался — действием сильных наркотиков. Ведь даже теперь, окончательно приняв решение, Андраш не мог отделаться от болезненной тоски по той светловолосой женщине, которая привиделась ему в гротескном, смахивающем на реальность сне. Своим решительным, бескомпромиссным поступком Андраш хотел попросту убить в себе совершенно не вписывающуюся в его жизнь любовь.
