начала литься манящая и такая нежная мелодия флейты, словно где-то неподалёку, прямо на кряжистом дереве засел сатир, поющий свою музыку каждому встречному путнику, как бы отдаривая его благословением. Но мне же слышалось не благословение, а надменное протяжное звучание монстра, затаившегося в глубинах незыблемого храма посреди бездушной пустыни. Почему-то на меня более не действовала пьянящая мелодия таинственного сатира. Что-то не давало мне поддаться этим звукам. Однако же, данная психологическая защита вряд ли защитит меня от гнетущего мрака, так и жаждущего опуститься на эту колыбель ужаса.
Я сильно устал от непрерывной ходьбы. На пути встретилось не мало тупиков и всевозможных развилок, но выхода я так и не нашёл. Пришлось припасть к стене, дабы отдохнуть и скинуть с себя усталость. К тому же, в голове никак не укладывалась карта лабиринта. Он был слишком большим и длинным, являя собой непроходимую цитадель, скованную со всех сторон стенами. Я ощущал своё бессилие и безнадёжность, столкнувшись с непроходимым препятствием. Я не знаю, как выбраться отсюда, ведь стены и проходы выглядят одинаково, а пути ведут в разные направления. Временами я натыкался на свои следы, но явление это было крайне редким, что позволяло оценить обширность лабиринта и его протяжённость в полной мере. Мне приходилось ориентироваться по звукам и запахам, но в ледяной пустыне нет никаких звуков, кроме заунывного ветра и моего сбивчивого дыхания, а из запахов лишь только снег и лёд, не имеющие какого-то определённого оттенка.
С каждой секундой вера в сердце угасала, а на смену ей приходило чувство безысходности и полной потерянности. Паника вцепилась мне в горло и сжимало его со всей мочи. Замерзнуть и умереть от холода или голода – вариантов не мало, но нет пока ни одного положительного. Я в ловушке, из которой нет выхода. Бессилие моё проявляется в отчаянии и беспомощности. Я не могу ничего сделать, чтобы изменить свою ситуацию, и это заставляет меня чувствовать себя ещё более беспомощным и уязвимым. Мне хотелось плакать от осознания того, что я больше никогда не увижу свою любимую Иришу и маленькую дочурку Мэри.
Небо продолжало неустанно чернеть. В матовой дымке просыпались и вспыхивали звёзды, заполняя собой пустое пространство. Лабиринт заполоняла тьма, но не долго, ибо вслед за звёздами появилась верная спутница земли – луна. Голубые лучи проникали в открытый купол, нежно разливаясь по ледяным изгибам. Монолиты престали быть холодными и твёрдыми, а становились голубыми и прозрачными.
Изумление охватило моё сердце, заставив задуматься о первозданной красоте и величии этого места. Если бы не данные события, приведшие меня сюда и не монстр, прячущийся в глубинах своей усыпальницы, я бы очень хотел показать это место своим родным!
Моя рука невольно потянулась за медальоном. Я раскрыл его и почувствовал невидимый импульс теплоты, согревший меня с ног до головы. Это была не какая-то выдуманная теплота, а самая настоящая! Вдруг, за первым импульсом последовал второй, возносясь высоко в небеса. В чернеющем тумане вспыхнуло светло-зелёное сияние, за которым последовали голоса давно сгинувших путников и исследователей. Сонм летающих душ походил на тысячи мерцающих звёзд, мягко плывущих в ночной тишине, чем напоминая загадочные воды Стикс. Каждая душа имеет свой уникальный и неповторимый цвет и оттенок - от ярко-белого до глубокого синего и фиолетового. Они кажутся невесомыми и свободными, словно птицы, летящие в небе, но на самом деле это не более чем обман, ведь мёртвые являются узниками храма сгинувших надежд и рухнувшей на дно безраздельной бездны веры.
Когда сонм не упокоенных душ движется, он создаёт потрясающие волны света, переливающие и меняющие световую гамму, словно радуга, пульсирующая в свете солнечных лучей, походя на легендарный мост Биврёст, соединяющий Асгард с другими мирами. Вокруг полярного сияния можно услышать едва отчётливое мелодичное пение, напоминающие звуки природы. Зрелище неописуемой красоты. Оно гипнотизирует и вводит в некий трепетный транс.
Неожиданно, от общей массы отделилась зелёная капля, упавшая напротив меня. Прямо передо мной, из зелёной дымке сформировался Роберт. На его молодом лице нарисовалась лёгкая улыбка. По росту, он был подстать мне. Блеклый взгляд когда-то искристых и блестящих зелёных глаз, стал тускнеющим и туманным. Постепенно он приходил в себя и вид у него был виноватый и истерзанный.
Тело само поднялось, как будто его воззвали к битве.
- Я втянул тебя в эту экспедицию, - неожиданно заговорил дух. – Теперь в моих силах помочь тебе выбраться из этого проклятого места. Мы не знали истины и хотели её постичь, но в итоге были обмануты надменным и непреклонным Богом. Теперь наши души навечно скованны в эфирной тюрьме под надзором безжалостного существа. Мы – его узники и оружие в грядущей битве.
- О какой битве ты говоришь? - поражённо спросил я, не веря своим глазам.
- Я вижу, ты сыграешь не последнюю роль в очень важном, но не решающем сражении. Ты – один из них. Орден, поставивший жизни людей превыше жалкого желания овладеть миром и знаниями всей вселенной. Вы неподвластны самой идеи стать единым целым с древней сущностью. А твой медальон – прямое тому доказательство.
- О чём ты говоришь? Как вообще произошло то, что мы сейчас имеем, Роб? Это ведь кошмарный сон, правда? – наивно допытывался я, пытаясь оправдать эти события дурным наваждением или иллюзорным сном.
- Увы, мой дорогой друг, но всё происходящее здесь – истина и явь. Никакие извинения не заставят тебя простить меня, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть тебя обратно на родину.
- Роберт, расскажи, что здесь вообще происходит! - не унимался я, желая, как можно сильнее встрепенуть своего друга за плечи, чтобы тот перестал нести околесицу.
От лица призрака буквально сквозило виной и страданиями. На секунду я заткнул свой рот, дабы не сболтнуть лишнего. Я и сам не очень-то хороший друг, раз вот так просто бросил Роберта на верную смерть, даже не попытавшись остановить его или проследить, ведь поведение его носило довольно странный характер. Я объяснил для себя данное состояние как побочное явление после сотрясения или ещё каких-либо полученных травм в ходе катастрофы, но виной всему не физические повреждения, а душевные.
Укол совести не заставил себя долго ждать. Мне стало как-то не по себе от того, какой я человек. Мои действия погубили лучшего друга, душу которого вполне можно было спасти!
- Не надо брать на себя такой груз ответственности, - ответил он, выбивая
