– Ага, давай. Гуд лак.
Масляев сделал вид, что пошел к лестнице, по которой можно было спуститься в школьный подвал, но между пролетами его уже поджидал Роман.
– Ну? – выпалил он нетерпеливо.
– Все четко. Ходил Мазуренко к Горбунову после уроков, стопудово.
– Ну тогда у нас уже три совпадения. Потому что шалимовский друган тоже вспомнил, что Толик что-то там хотел выяснить у препода ОБЖ. И мало того, Горбунов через минуты три выглянул из кабинета и погнал друга на фиг. Сказал, что у них с Шалимовым разговор долгий и нечего болтаться под дверями. Ну пацан говорит, что еще минут двадцать подождал Толика у школы, а потом плюнул и домой пошел…
– То есть даже неизвестно, вышел ли Шалимов из кабинета ОБЖ или нет, – протянул Андрей, глядя на друга завороженным взглядом.
– Вот именно! А может, от него и Родионова с Мазуренко тоже не вышли – никто же их не ждал, никто ничего не видел. Если и у Нади такая же картина…
– Тогда однозначно нельзя откладывать рейд, – закончил за товарища мысль Андрей и вздрогнул, потому что над головами учеников грянул звонок.
Урок истории тянулся катастрофически медленно, друзья титаническим усилием воли заставляли себя сидеть на месте. Голова была занята другим настолько, что когда Волкогонова вызвали к доске и учительница истории начала задавать ему вопросы, наверное, впервые в жизни Роман нес совершенно бессмысленную околесицу, за что получил трояк, и то исключительно потому, что Татьяна Николаевна, похоже, и сама была в шоке от такого вопиющего поведения. А ведь один из любимых учеников, который никогда не подводил ее и всегда был примером для одноклассников. Вернувшись на место, Волкогонов усиленно потер лоб, будто отгоняя дурные мысли.
– Ты чего? – шепотом спросил Масляев.
– Да хрень какая-то… Ты ничего не видел?
– Что именно?
– У Тани (так Роман покровительственно звал историчку) с глазами все ОК было, пока я отвечал?
– В смысле? – Андрей недоуменно округлил глаза и еще пристальнее уставился на друга.
– Да понимаешь… мне в какой-то момент показалось, что у нее в глазах черное что-то клубится, с красными отблесками… Фигня, короче. Спать больше надо, – сам себя оборвал Волкогонов и уставился в учебник.
Масляев внутренне похолодел, вспомнив странную одноклассницу Родионовой, в глазах которой ему тоже что-то привиделось, хотел еще что-то спросить у товарища, но тут уже его самого вызвали к доске.
В общем, до большой перемены друзья дотянули с трудом. И как только прозвенел звонок, тут же сорвались и, сопровождаемые удивленными взглядами учительницы и одноклассников, побежали в столовую.
У входа в столовую Нади еще не было. Мальчишки заняли очередь за пирожками и неотрывно таращились на входную дверь, дергаясь каждый раз, как она открывалась. А так как это была большая перемена, когда половина школы ринулась перекусить, то можно себе представить, сколько нервов они израсходовали за те минуты, которые простояли в ожидании. Но наконец-то в дверном проеме появилась маленькая нахохленная фигурка с косичкой.
Друзья замахали ей руками, и девочка подошла к ним под неодобрительное ворчание учеников, построившихся за неугомонной парочкой, которая внезапно стала троицей.
– Привет. Пока ничего не рассказывай, сейчас сядем где-нибудь, все обсудим. Нам есть чем поделиться, – выпалил, как из пулемета, Роман, лишь только Ушакова открыла рот.
– Ладно. Привет.
Больше не было сказано ни слова, пока ребята со своими пирожками и чаем не устроились за самым дальним столиком.
– Короче, все подтверждается, – начал Масляев, откусывая сразу половину пирожка с повидлом и запивая все это чаем.
– Да, я вчера случайно наткнулся на военрука по дороге домой, – подхватил Роман и пересказал Наде все свои приключения, присовокупив еще и добытую сегодня информацию.
Девочка слушала молча, не перебивая, потихоньку отщипывая кусочки булочки с корицей и запивая их мелкими глотками яблочного сока.
«Прямо не верится, что ей пятнадцать», – подумал в какой-то момент Масляев, отвлекаясь от рассказа друга. Надя была серьезной и сосредоточенной. Если не знать, что она девятиклассница, то из-за ее хлипкого телосложения ей можно было бы вполне дать и двенадцать. Но глаза такие, прямо…
– Я то же самое узнала, – сказала она, когда Волкогонов смолк. – Ковтун тоже после уроков пошел к военруку. Так что получается, все четверо пропали после того, как с ним встретились.
Над столом повисла неприятная тишина. Каждый думал о чем-то своем.
– Мы сегодня вечером хотим заглянуть к нему в класс, – негромко сообщил Роман, нагнувшись поближе к собеседникам. – Надо, чтобы ты оставила открытым окно в женском туалете на втором этаже. У нас в мужском – решетки.
– Хорошо. Зайду туда после уроков. Но на продленке может кто-то его закрыть… Хотя малыши обычно на второй этаж не ходят. А во сколько вы собираетесь пойти?
– Часов в семь, наверное. Как раз стемнеет, и можно будет забраться незаметно по трубе и пожарке. А посмотрим в классе, надо спуститься в подвал, где у него каморка рядом с тиром. Я как раз там рюкзак увидел.
– А мне с вами можно?
Мальчишки с сомнением помолчали.
– Ну я не говорю, что вместе с вами полезу. Но могу постоять на шухере или еще что.
– Ладно. Тогда давай без пятнадцати семь у спуска к подвалу встретимся, – немного нехотя согласился Волкогонов. – И номер телефона свой дай на всякий случай. Только поставь мобилу на виброрежим, когда из дому выйдешь, чтобы она не заверещала в самый неподходящий момент.
– Конечно. Я могу даже раньше прийти.
– Раньше не надо.
– Надо бы еще придумать, как в подвал попасть, – озвучил свои мысли Волкогонов, ни к кому конкретно не обращаясь, – но об этом подумаем позже. Сначала надо в кабинете ОБЖ ситуацию прояснить.
Вроде бы говорить было больше не о чем, да и звонок скоро должен был уже прозвенеть, но Надя продолжала сидеть, сосредоточенно глядя в опустевший стакан, и ребята выжидательно на нее смотрели.
– А вам, – тихо заговорила девочка, – ничего странного не виделось?
Оба друга напряглись.
– Чего странного? – чуть севшим от внезапного предчувствия голосом переспросил Андрей, бросив быстрый взгляд на Романа.
– Да это, наверное, не важно. Просто мне снится всякое последнее время, а сегодня вот помогала первоклашке вещи собрать – он ранец открытый уронил, а у него…
Надя помолчала, подняла голову и глянула на парней своим не по-детски твердым взглядом.
– …а у него глаза черные. Полностью. Без белков. И в них красные молнии. Как в кино, – совсем тихо закончила она.
– Значит, я не сбрендил, – кивнул Роман. – Я похожее у исторички нашей как раз на уроке наблюдал.
