Дом Стивенсонов расположен у самой реки так, что терраса одной из сторон находится над водой, и можно, просто не выходя из дома, болтать ногами, разрезая водную гладь спокойной полноводной реки, чему я почему-то был несказанно рад.
Каркас сарая был уже подготовлен, и нам надо было просто набивать на него доски. Я помогал отцу семейства и двум его сыновьям, конечно, не столько по собственному желанию, сколько потому, что они давали моей матери бесплатно молоко и сметану. Их, как выразилась моя матушка, дивная дочурка была пышной круглолицей блондинкой лет двадцати. Её неприлично расстёгнутый сарафан до неприличия обнажал роскошную грудь пятого размера и намерения Стивенсонов во что бы то ни стало выдать свою дочурку за меня замуж, но они при этом сильно заблуждались, если действительно думали, что в городе такие особы отсутствуют. Они были бы очень огорчены тем фактом, что я встречал дам и получше, и не одна из них этим меня захомутать не смогла.
Сборка сарая была завершена, когда солнце мягко ложилось на горизонт, спокойно готовясь ко сну, а мы в свою очередь к великому пиру, который Стивенсоны закатили по поводу деревянной постройки. Жаренные на костре куски говядины, свинины и целые курицы украшали по-деревенски богатый стол, чередуясь с рыбой, просто кишащей в этой реке. Самодельное пиво и домашнее вино лилось через край. Похоже, что Стивенсоны постарались не на шутку, чтобы оказать на меня впечатление.
За столом белокурая Кэрри сидела рядом со мной и болтала, не останавливаясь, даже, когда её рот был полон еды, она всё-таки умудрялась выдавливать из себя фразы. Я так устал от этой девчонки. Всё, что мне было сейчас от неё нужно, сводилось к простым постельным утехам, но в месте, где живёт моя мать, я этого делать не собирался. Вот приеду в город и развлекусь, а сейчас мне как-то нужно просто вырваться из посиделок и вернуться домой.
– Спасибо вам за угощения! Я отправляюсь домой, уже слишком поздно, и я очень устала! – совершенно неожиданно для меня произносить реплику моя мать, а затем резко поднимается из-за стола, держась одной рукой за свою спину. – Что-то сильно разболелась спина, хотя тяжелее кастрюли я сегодня и не поднимала, наверное, старость берёт своё, и моя смерть уже не за горами.
– Что ты такое говоришь, мама! – подхватываю я её за локоть, – просто ты утомилась. Я провожу тебя домой.
– Ты не останешься? – произносит мама, хотя я вижу, что она делает это из вежливости.
– Мама, я приехал сюда к тебе! Неужели я отпущу свою скрюченную старушку одну ковылять до дома? – склонив голову, я её обнимаю, – пойдём отдыхать! Спасибо Стивенсоны за вкусный ужин и тебе Кэрри за чудную беседу, – произношу я, спешно выводя маму из-за стола.
Я так громко вздохнул, когда мы вошли в свой маленький, но уютный домик, что мама цыкнула нервно зубами. Но такого освобождающего душу облегчения я, правда, давно не испытывал.
– По твоему милому личику было заметно, что ты с самого вечера хотел оттуда убраться! – играючи прикрикнула на меня мама, – неужели, она совсем тебе не понравилась? – потом, немного нахмурившись, добавила, – хотя, конечно, её наряд был слишком вульгарен, возможно, ты и прав! Какая-то распутная особа неожиданно выросла у такого семейства.
– Мама, я пока совсем не настроен на семейную жизнь, в моём бешеном графике на это сейчас нет ни капли свободного времени, – пожимая плечами, выпаливаю я.
– В твоём бешеном графике скоро и для меня не останется места! – фыркает мама и удаляется в свою спальню.
Не дав мне ни единой возможности оправдаться, как будто зная, что все мои отговорки не больше, чем ложь, она хлопает дверью, оставляя меня в кромешной темноте и холодящей кожу тишине и неизвестности. Отсутствие мыслей и замыслов позволило мне стоять в гостиной, наверное, больше часа, а лишь потом пойти в свою комнату лишь потому, что мои руки и ноги замёрзли, а голова начала побаливать от выпитого пива.
Следующий день я почти полностью провёл в своей детской комнате. Хандра, захватившая моё тело, заставила меня валяться в постели. Мама, всерьёз обеспокоенная моим самочувствием, решила, что я простыл, помогая Стивенсонам, и была чертовски зла за это на них, поэтому никакого разговора о Кэрри она сегодня не заводила. Она окружила меня заботой и чрезмерной опекой, подавая мне завтрак, обед и ужин прямо в постель.
Почти двое суток я позволил себе валяться, не вставая с кровати, пока мою хандру не разрушил знакомый звук мобильного телефона, оповещающий меня о бедственном положении в офисе моей фирмы.
Мои силы, так долго где-то отсутствующие, мгновенно вернулись ко мне, и я как бешеный метался по комнате, приводя себя в полный порядок. Плотно пообедав и попрощавшись с матерью, я прыгнул на сидение своего внедорожника и ринулся в путь с твёрдым обещанием приехать к маминому дню рождения в конце этого месяца.
Дела в офисе были куда хуже, чем я себе представлял. Сделка, над которой мы бились почти полгода, принесла нам убытки лишь потому, что какой-то талантливый суперсотрудник подготовил ошибочный отчёт на шесть месяцев вперёд о прибыли новой фирмы, и мною подписанный фьючерсный контракт неожиданно для меня дал сбой. Как же я мог так глупо довериться сотруднику, не проверив всё сам досконально? Надеюсь, что шеф даст мне возможность исправить чужие огрехи.
– Добрый вечер, мистер Шейн, – произношу я, входя в его кабинет уже поздним вечером или, лучше сказать, ночью.
Блёклый лунный свет проникает сквозь стеклянную сторону кабинета, слабо освещая его. Шеф сидит в своём кресле, повёрнутом спинкой к двери, поэтому я не могу видеть лица, чтобы точно оценить его настроение. В правой руке плотно сжат бокал коньяка, а левая держит сигару. Обычно он курит, когда слишком волнуется, а пьёт, когда злится, значит, ничего хорошего из разговора не выйдет.
– Не думаю, что он добрый, по крайней мере, для тебя, – сквозь зубы выдавливает шеф и шумно глотает находящуюся во рту порцию коньяка.
– Я всё исправлю, сэр, и обязательно приму решение, чтобы наказать виновных, допустивших такое, – решительно выпаливаю я с уверенностью переломить исход боя на свою сторону.
– Конечно, накажешь, и это будет последнее решение, которое ты примешь, работая на меня, – как снег на голову сваливается на меня его жёсткий вердикт, хотя если подумать, то я его заслужил. Просто сам факт осознания никак не укладывался в моей голове.
– Мистер Шейн, дайте мне шанс всё исправить. Я хочу свести все убытки к минимуму, – я кое-как сдерживаю себя, но пытаюсь выпросить у босса прощение.
– Ты уже это сделал! – шеф разворачивает своё кресло, и его злобные блестящие от алкоголя глаза впиваются в меня, не давая мне шанса. – Твоя квартира и машина пошли на ликвидацию всех убытков, я выплачу тебе последнюю зарплату, и ты уберёшься и из моей фирмы и из города в целом. Даю тебе две недели на то, чтобы собрать свои вещи и отдать мне спокойно ключи от всего, что у тебя было. Теперь мы друг другу ничем не обязаны! Пошёл прочь отсюда!
