В такой воде хотелось купаться, появлялось желание разбежаться и плюхнуться в лениво покачивающиеся волны. Но это желание было смертельным. Хорошо, что установленные Темными силовые поля не позволят подобных действий, иначе люди возле Джиегвара пропадали бы ежедневно. Есть, конечно, специализированные пляжи на южной стороне города, но вот вода там, как ни смешно, не в пример грязнее.
Я приблизился к реке и остановился метрах в трех от плескавшихся под ногами волн. Если попытаться подойти к воде поближе, то можно ощутить, как воздух постепенно твердеет, в конце концов, превращаясь в непробиваемую стену — преграду не столько для суицидально настроенных людей, сколько для населяющих Джиегвар животных.
— Эй, Кейл!
Я обернулся и еле успел поймать брошенный мне Мертвецом пистолет.
— Это чтобы от Ларрунов отбиваться, — пояснил он.
— Наверное, от простой дубинки было бы больше пользы, — хмуро сказал я.
— Чего нет — того нет, — пожал плечами Мертвец и направился к люку канализации.
Прохожие кидали на нас удивленные взгляды, но никто не спешил высказывать нам свои замечания. Все лишь ускоряли шаг. Мы с трудом приподняли оказавшийся довольно тяжелым люк и, с грохотом уронив его чуть поодаль, склонили головы над зияющей в провале темнотой.
— До чего ты дошел, Кейл, — заржал Ривз. — Уже по помойкам шаришь.
Я ничего не ответил. За двадцать лет раздвоения я научился игнорировать свои же собственные издевки.
— Я пошел, — сказал Мертвец и уселся на краю выложенной мелкими кирпичами дороги, свесив ноги в дыру канализации.
Он нащупал скобы и, опираясь на них, начал стремительно спускаться во тьму. Выждав немного, дабы не наступить Мертвецу на голову, я полез следом. Скобы оказались довольно скользкими, к тому же с каждым метром погружения под землю, тошнотворный запах ощущался все острее. Мне казалось, что я спускаюсь бесконечно, хотя, скорее всего виной тому была непроглядная темнота затупившая чувство времени. И когда ноги нащупали под собой твердый пол, я с облегчением вздохнул.
— Мертвец! — крикнул я в пустоту.
Было темно настолько, что я не мог различить даже поднесенную к самому лицу ладонь.
— Чего орешь? — раздался совсем рядом его голос. — Подожди… Не могу найти…
— Не понимаю о чем ты, но надеюсь об освещении, — я вытащил из-за пояса врученный Мертвецом пистолет.
Надеюсь, до схватки с Ларрунами все же не дойдет.
— Ага! — торжественно воскликнул Мертвец и вокруг вспыхнул холодный синий свет, больно ударивший по глазам.
Когда я привык к резкому раздражающему освещению, то понял что свет идет от обычных ламп на потолке. Впереди, впрочем, как и сзади был бесконечный коридор.
— А ты думал, мусорщики здесь с факелами ходят? — спросил Мертвец, отходя от щитка с рубильниками.
Я пожал плечами. Тонкости работ в канализации меня совсем не интересовали. Да и потом, что здесь делать мусорщикам? Сбои в работе бывают очень редко — населяющие Джиегвар животные со своей ролью переработки отходов справляются без осечек.
— Ты понял куда идти? — спросил я Мертвеца.
— Сейчас проверим, понял или нет, — пожал тот плечами.
Мы двинулись вдоль левой стены коридора и Мертвец задумчиво начал изучать кирпичную кладку. Потом вдруг принялся беспорядочно тыкать в стену пистолетом.
— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил я.
— Судя по моим ощущениям, мы сейчас находимся как раз под мостом, так что если следовать указаниям Гурмана, то вход в пещеры должен быть именно здесь.
Черт, а я ведь даже не посмотрел какие заметки намалевал мне Гурман. Интересно, зачем кому-то делать скрытый вход в пещеры? Нормальный человек ведь туда в жизни не сунется. Впрочем, скорее всего это работа кого-то из представителей нечисти. А что? Пещеры — идеальное место для сокрытия следов преступления. Вряд ли кто-то сможет найти в этих бесконечных лабиринтах тщательно замаскированный труп. Хотя, нет. Темные смогут. Но у них и на поверхности дел выше крыши и в подземелья они не сунутся.
А пещеры Джиегвара все не торопились впускать нас к себе. Явно начинающий закипать от своих бесплодных попыток, Мертвец отошел от стены на шаг назад и вперился в нее взглядом.
— Дьявол! — выругался он. — Не мог ли Гурман быть поточнее? Как открыть эту чертову дверь?!
Неожиданно земля задрожала и узкий кусок стены, чуть выдвинувшись, отъехал в сторону. За проемом импровизированной двери царила густая темнота.
— Только что свет врубили и такая подстава! — раздраженно сплюнул Ривз.
— Что надо было просто покричать? — ошеломленно спросил Мертвец.
— Сукин сын! — заорали из темноты. — Клаус! От тебя даже под землей не спрячешься!
— Мама? — прошептал Мертвец.
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что Клаусом назвали именно его.
— Клаус? — Ривз зашелся в истерическом хохоте, а из темноты провала к нам, словно пройдя сквозь черную бесплотную завесу, шагнула средних лет женщина.
На ее голове красовалась безупречная прическа, а сама она была одета в такой наряд, будто бы собралась на донельзя важный вечер где-нибудь при Дворе. Она казалась обычным человеком, но вовсе не являлась им. Ее выдавал не столько до невозможности сильный запах духов, сколько абсолютно наплевательское выражение лица, которое бывает только у умерших.
— Ты чего тут делаешь, мама? — Мертвец вылупился на женщину с таким удивлением, что казалось, его глаза сейчас упадут мне под ноги.
— Разве я должна перед тобой отчитываться?! — взвилась женщина, всплеснув руками в белых перчатках.
— Ну, вообще-то… — начал было Мертвец, но женщина его перебила.
— Ах, да! Ты же у нас Повелитель мертвых! Прости, прости, пожалуйста, я как-то сразу и не сообразила!
— Мама! — жестко оборвал ее Мертвец. — Можешь не отвечать на этот вопрос, мне по правде говоря, наплевать! Можешь хоть валяться в грязи где-нибудь у стен Гетто…
— Как ты разговариваешь с матерью, поганец?! — завизжала женщина, а Мертвец демонстративно зевнув, достал сигару и закурил. — Чертов ублюдок! Ты испортил мне всю жизнь…
— Да-да, — закивал Мертвец. — Снова старые песни о главном? Да, брось, мама.
— Не перебивай меня! — женщина с силой хлопнула себя по бедрам. — Мерзавец! Я была так счастлива, а ты, поддонок, разрушил все мои мечты…
Из ее глаз брызнули слезы.
О, господи. Неужели мертвяки умеют плакать?
Ее можно было назвать красивой, но это была… холодная красота. И это даже не последствия смерти. С первого взгляда было понятно, что такой она была и при жизни. Бывает два типа женской красоты: когда просто симпатичная девушка, не обладающая даже особо пышными формами, привлекает к себе взгляды своей аурой, лучистостью, а бывает и холодная красота — наряженные и наштукатуренные до кукольного состояния девицы.
