– Конечно. Причем проделаешь это омерзительно. Пуля разорвет тебе язык, продырявит небо. Это очень больно, наверное, но ты даже не сумеешь закричать, потому что рта у тебя тоже не будет.
– Дяденька, не делайте этого! – попросил Макс.
– Назови хоть одну причину, по которой я не могу тебя убить! И встань по стойке смирно, все- таки офицер с тобой разговаривает. Мне присвоено внеочередное звание полковника. Но пока был жив настоящий полковник, чтоб ему в аду гореть, меня как-то напрягало, что я занимаю чье-то место. Теперь словно груз с души упал. Легко мне стало. Ты меня понимаешь?
Макс понимал и горячо его в этом заверил. Он вспомнил одну из книг Вениаминова про судебного психиатра, попавшего волею судьбы в заложники к укуренным сумитам, так тот подтвердил все, что требовали бандиты. Все, вплоть до самых ужасных вещей, которых никогда не совершал. И остался жив. А Макс Вениаминову верил, поэтому призвал на помощь всю свою силу воли и рассудительность и стал действовать как его любимые герои. В голове вертелись дурацкие посылы критиков, никогда особенно не любивших Вениаминова за его вроде не жизнеподобные книги, не имеющие точек соприкосновения с действительностью. Их бы на Черный пароход!
Единственное, что не удалось обуздать Максиму, так это собственный мочевой пузырь. Он уже давно стоял в мокрых штанах и, несмотря на это, что к нему вернулась способность соображать, продолжал ЭТО делать и дальше.
– Что же ты замолчал? – отеческим тоном, так хорошо знакомым Сафе, спросил Счастливчик. – Продолжай! Почему я не должен тебя пристрелить как собаку?
– Потому что я знаю, как спастись! – выпалил Макс. – С этого корабля можно сбежать! – он увидел, как загорелись глаза Счастливчика, и уже собирался все выболтать, но вовремя прикусил себе язык.
Э, нет, если я ему расскажу про лодку, которая болтается буквально в нескольких метрах отсюда, ему ничего не помешает убить меня. На спасителя он мало похож, а свидетели ему не нужны.
– Ну что же ты замолчал? – напрягся спецмоновец.
– Спасательная капсула! Там! – Макс ткнул рукой за спину в сторону бака.
– Откуда она взялась? – со все усиливающимся подозрением спросил Счастливчик. – Там ничего нет кроме огромной бочки гавна. Сдается мне, ты все врешь, злобный выкормыш!
Макс увидел, как медленно по сантиметру поднимается ствол, как он заглядывает в огромное жерло, и понял, что чтобы уцелеть, ему надо во что бы то ни стало убедить этого кровожадного, ополоумевшего типа.
– Вы ничего не знали, потому что Заремба готовил ее для себя! – торопливо выпалил он. – Он хотел вас всех утопить, а сам всплыть.
– Оп-па! А откуда ты знаешь про затопление? – Счастливчик опустил орудие, и Макс почувствовал новый прилив вдохновения, никогда он еще так не врал, разве что когда мама нашла порножурнал в ванной и пятна на зеркале до самого потолка, очень женщины зажигательные попались у Тинто Мадрасса.
Жить захочешь, соврешь и не такое. Никакому Вениаминову не снилось.
Из Макса поперло не в пример тому знаменитому случаю в ванной. Все свое красноречие он обратил на то, чтобы ненароком не обидев Счастливчика, объяснить, как такое могло произойти, что спецмоновец даже не догадывался о спрятанной под носом спасательной капсуле.
В конце его вдохновенного спича выходило, что речь идет, по крайней мере, о тайном оружии Черного корабля, о конструкции в конструкции, которая только и ждет, чтобы нажали тайную кнопку, чтобы отделиться от основного корпуса.
– Каков мерзавец Заремба! – не на шутку разозлился Счастливчик. – Пока мы тут жизни кладем, он барахло награбленное в свою скорлупу натаскивает! Идем, показывай, где его схрон!
Хоть он и спрятал пистолет в кобуру, Макс не обольщался. В отличие от приободрившегося Счастливчика, он прекрасно знал, что никакой спасательной капсулы нет. Стало быть, жить ему до той самой минуты, как он упрется в транец, и спецмоновец поймет, что дальше кроме моря ничего нет. Он поежился, представив его реакцию.
– Чего ежишься? – зычно крикнул Счастливчик.
– Здесь наверх надо! – сказал вдруг Макс неожиданно даже для себя.
Отступать ему было некуда, и у него забрезжила небольшая надежда.
Счастливчик больно ухватил его за плечо.
– Ты что темнишь? Ты же сказал, на бак надо идти. А теперь в настройку оказывается надо. Чего крутишь, гад! Со мной такие шутки не пройдут! – и он опять вытащил пистолет.
– Там переход есть! – пискнул Макс. – Специальный!
– Какой? – не понял, но заинтересовался Счастливчик.
О переходе Макс мог говорить долго. Когда он сильно чего- либо боялся, слова из него так и фонтанировали. В конце концов, он и сам уверовал, что настройку с баком соединяет специальный пандус. Счастливчик предупредил, что шутки кончились, он хоть и не верит ему, но специально отведет его к несуществующему пандусу, чтобы шлепнуть. Логики в его словах не было никакой, ведь если он не верил, то мог бы и не идти так далеко.
Не успели они пройти и десяти шагов по направлению к несуществующему пандусу, как опять раздался знакомый рокот, и из-за комингса на них вылетела расписная пара. На Какафона и Кичу была надета грубая самодельная сбруя, в которую был запряжена железная тележка на шарикоподшипниках вместо колес, на которой восседал Прыг-скок.
От "простоквашинцев" валил пар, они шумно дышали и затравлено оглядывались. От внеплановой остановки Прыг-скок недоуменно тявкнул.
– Кто это там гавкает? – хрипло спросил Счастливчик.
Прыг-скока как пружиной выкинуло из тележки и он, растолкнув в разные стороны пристяжных, вышел вперед. Шерсть его воинственно встопорщилась. Бриз принес от него несусветную животную вонь.
– Уйди с дороги, вонючка! – крикнул спецмоновец, наставляя на него умхальтер.
Прыг-скок на глазах налился злобой, весь закруглился в торчащих шерстинках, словно дикобраз – и пошел на соперника.
Счастливчик выстрелил. Раз, другой, третий. В том месте, куда попадали пули, полыхали вспышки, и рикошетящие пули отскакивали, словно шарики от пинг-понга.
Так как Прыг-скок неумолимо приближался, Счастливчик схватил первый попавшийся под руку предмет, а им оказался оцепеневший от ужаса Максим, и швырнул в подступающего врага.
Найдя на пути препятствие, Прыг-скок рассвирепел, одним махом смахнул в сторону, прижав к леерам, и двинул кулаком. Единственно, что спасло мальчишку, это неожиданный кишечный спазм, согнувший его пополам, и кулак твари переломил леерную стойку.
Прыг-скок, забыв про пристяжных, волок их за собой. Потом, вспомнив, выдернул перед собой и зашвырнул в обидчика словно гранаты. Какафон хоть и считал себя главарем, оказался легче Кичи и пролетел 18 метров, против 12 у Кичи. Когда Счастливчик увернулся от живых таранов, подростки снесли пожарный щит, несколько рундуков, и все время не переставая орали, пока не нашли отдохновение на бухте пеньки – жесткой, как скорлупа таракана.
