Скрипя зубами, Сафа свернул с выбранного пути и скрылся за трубопакетом фырчащих нефтенасосов. Он пролез через частокол скользких труб и оказался перед постом управления. Хоть его никто и не преследовал, противники то ли затаились, то ли действительно потеряли его из виду, он хотел без промедления пробежать мимо.
Искать другую лестницу, спрятаться, в общем, двигаться, что-то делать, но не дать мандражу захватить его.
Нет другой лестницы, вдруг со всей обреченностью понял он. А прятаться, найдут, со временем, но найдут. Заремба тут каждый уголок знает, а Прыг-скок по запаху пойдет, собака Кантерсельфовская.
Он стоял и бесцельно смотрел на ПУ, а потом у него появилась идея. Подача топлива осуществлялась двумя насосами: основным и резервным. Когда качал основный, резервный был перекрыт. Управление было проще некуда. Открытие или закрытие заслонов регулировалось выключателями барашкового типа.
Сафа завертел байпасы, открывая оба насоса на полную мощность. Сразу возникла перегрузка по току и загорелась красная лампа, которую он поспешил разбить.
Температура котла резко скакнула вверх и вышла из области номинальных значений.
Насосы выли с удвоенной силой.
За частоколом труб мелькнули тени высматривающих его капитана и Прыг-скока.
Можно было спрятаться за ПУ, но в таком случае они могли увидеть, что он тут навертел. Тогда Сафа устремился к трубам, и уперевшись в вентиль ногой, залез наверх. Трубы в паре метров изгибались и располагались параллельно полу. Он забрался на них и двинулся, словно заправский канатоходец.
Почти сразу наверху появился и Прыг-скок. Сафа крикнул ему нечто издевательское типа "Не жалеет тебя твой хозяин, песик!", но тварь не отреагировала, сосредоточено тронулась за ним следом.
На скользкой масляной трубе Сафа не мог в полной мере использовать преимущество в скорости. Да и отрываться не имело смысла: Заремба шел снизу. Обложили, теперь точно песец, подумалось.
Трубы тянулись вдоль всей котельной, и он все дальше уводил преследователей от ПУ. В центре трюма трубы встречались с другим трубопакетом, на этот раз водяного охлаждения, и он, рискованно перепрыгнув на него, двинулся в другую сторону.
По идее он мог ходить долго, при условии, если противник не применит оружия, либо его не попытаются сбить, кинув чем-нибудь. Трубы пересекали зал под разными углами, огибали сферы котлов. По ним можно было ходить и даже бегать.
Единственное чего нельзя было, это убежать. До сетчатого помоста не допрыгнуть, вниз не спуститься – поймают.
Наконец настал момент, которого Сафа тайно ждал. Он предполагал, что когда температура котла достигнет запредельной, сработает аварийная сигнализация, которая неминуемо отвлечет преследователей, и тогда быть может, у него возникнет микроскопический шанс скрыться.
Хоть он и ждал этого момента, но чуть не прошляпил его. Свет разом потух, а потом заполыхал кроваво-красным, а сирена завыла так могуче и страшно, что он и сам поначалу застыл.
Заремба, знавший устройство корабля, с проклятиями кинулся обратно к ПУ, и только тогда Сафа опомнился, спрыгнул на покатую сферу котла и съехал вниз. Она была настолько раскаленной, что внизу он оказался босой, расплавленные подошвы ботинок остались на огненной поверхности.
Однако Прыг-скоку пришлось еще хуже. Он и так был босой, чертяка, так что температура сразу взялась за ноги, минуя стадию обуви. Шерстяной катался по полу и дул на ноги. Подумалось, что если б сейчас плеснуть водой на котел, то получился бы крупный фейерверк.
Оглядевшись, Сафа увидел, что искал: вентиль водяного охлаждения и завертел его с такой скоростью, что спицы байпаса слились в круг.
– Что ты делаешь, идиот! Мы все сдохнем! – панически закричал появившийся Заремба.
– Да убейте его кто-нибудь, наконец!
Подскакивающий Прыг-скок тянул к нему свои душегубские лапы, полы капитанского френча, словно бичом били по воздуху, воздух застыл, и застыли три замершие на полном ходу фигуры.
Внутри котла раздалось слабое "Псс!", Сафа закрыл глаза и повернул вентиль еще на оборот.
Марина и Максим давно находились на яхте, но ждали до последнего Сафу. Задрав лица, они смотрели наверх, где над леерами должна была появиться его вихрастая голова. Он задорно улыбнется и скажет:
– Ну, вот совсем нельзя вас одних оставить!
Вместо этого на палубе появились Темнохуд и Филинов. Последний что-то грозно выговаривал, но слов было не разобрать. Темнохуд отпихнул его и страстно заорал:
– Заберите меня, у меня много денег!
– Вот на них и плыви! – сухо произнесла Марина.
Максим смотрел на нее и не узнавал. Он и не подозревал, что слабые женщины могут быть такими жесткими и даже жестокими.
Потом Черный корабль взорвался.
Изнутри словно ударили кувалдой. В возникшую пробоину хлынула забортная вода, мгновенно превращаясь в пар, выбрасываемый в воздух на многие десятки метров.
Несколько новых взрывов по существу прекратили существование правого борта.
Пароход дал сильный крен и накрыл бы яхту, если бы выдавленная им волна не отшвырнула утлое суденышко прочь.
"Сумитская звезда" затонула быстро. Хватило нескольких минут, чтобы судовые надстройки полностью ушли под воду, но море еще некоторое время продолжало в этом месте кипеть, и над черною водой вился белый пар.
Когда с Черным пароходом было покончено, стал виден паром "Делейни", идущий на всех парах. На пароме, поняв, что произошло, предприняли экстренное торможение.
– Не нужно, чтобы нас увидели, сынок, – сказала Марина.
Моторы работали, и они пошли точно на север, где должен был находиться берег.
Закрепив штурвал, они как по команде стали у шканцев и неотрывно смотрели назад.
– Мы должны были вернуться! Он может, плавает там в море! Ждет от нас помощи, а мы его бросили! – Макс не скрываясь, плакал.
Она гладила его по голове. Он смахнул ее руку и заорал, какая она бессердечная.
И продолжал ругаться, хотя совсем не умел. Пока не увидел залитое слезами лицо.
Не сговариваясь, они ткнулись друг в друга и открыто зарыдали.
К берегу они пристали той же ночью. Они могли дождаться утра на яхте, но она стала словно проклятой, и они поспешили покинуть ее, будто палуба жгла им ноги.
Они быстро продрогли, потому что забыли прихватить с собой спички. Найдя какое-то дерево, они прижались к нему и сидели, дрожа, когда их нашли.
В момент взрыва Сафа был еще жив. Он успел заметить, как разорвало Зарембу, почувствовать запах горящей собачьей шерсти, а потом наверное, все- таки умер, потому что живые не могут летать, а когда спустя время смог воспринимать окружающее, то именно летел.
