Однако вскоре он узнал, что солдат беспокоят не только неприятности в карауле. Утром во дворе произошел шумный скандал. Один капрал, используя свою власть, попытался завладеть освященным распятием, принадлежавшим его подчиненному. Солдат не повиновался, и стычка между ними переросла в групповую драку десяти человек. После гибели Лютца прошел первый слух о вампирах, но тогда он вызвал лишь смех. Однако с каждым днем суеверные страхи росли, и теперь уже верящих было больше, чем неверящих. В конце концов, это ведь именно Румыния, Трансильванские Альпы…
Ворманн знал, что подобные вещи надо пресекать на корню. Он собрал во дворе оба взвода и провел получасовую беседу, напомнив солдатам об их долге перед Германией, о том, что перед лицом опасности нужно оставаться храбрым и стойким, быть верным своим целям и не допускать никаких конфликтов между собой, так как это в первую очередь подрывает их собственную боеготовность.
— И наконец, — сказал он, заметив, что слушатели заволновались, — надо решительно отмести прочь всякие суеверия. В убийствах может быть повинен только человек, и рано или поздно мы найдем его или их. Теперь стало ясно, что в замке есть множество потайных ходов, через которые убийца появляется, а потом незаметно уходит. Остаток дня мы проведем в поисках этих секретных выходов. А ночью в караул пойдет половина из вас. Мы должны прекратить это раз и навсегда!
Было похоже, что после этой речи солдаты немного воспряли духом. Во всяком случае, ему удалось переломить их страх.
Весь остаток дня Ворманн ходил по замку, подбадривая подчиненных, которые дюйм за дюймом измеряли полы и стены в поисках скрытых колодцев и коридоров. Но ничего подобного найти им не удалось. Ворманн лично проверил почти все помещения нижнего подвала. Было похоже, что подземелье уходит прямо в центр горы, но он решил пока не обследовать его до конца. Сейчас для этого не было времени, а на пыльном полу не обнаружилось никаких следов — казалось, никто не ходил здесь уже много веков подряд. Но тем не менее он отдал приказ, чтобы вход во второй подвал круглосуточно охранялся четырьмя часовыми на тот фантастический случай, если кто-нибудь все же захочет проникнуть в крепость через это отверстие.
Во второй половине дня Ворманну удалось-таки выкроить час и сделать черновой набросок деревни. И это было единственной передышкой в том страшном напряжении, которое он непрерывно испытывал уже вторые сутки подряд. Нанося угольком тонкие линии, он с облегчением чувствовал, как усталость и страх постепенно оставляют его, будто холст впитывает их в себя. «Надо будет встать завтра пораньше и поработать над цветом», — подумал Ворманн. Ему хотелось, чтобы деревня была изображена в момент восхода солнца из-за дальних хребтов.
Но едва небо тронули первые сполохи вечерней зари, как тревожное предчувствие несчастья стало вновь возвращаться к нему, пронизывая все его существо. При свете дня Ворманну легко было верить, что убийства совершает живой человек, и он мог сколько угодно смеяться над разговорами о вампирах. Но как только холодный сумрак окутал заставу, гнетущий страх вновь накрыл капитана удушливой липкой волной вместе с воспоминаниями о растерзанном окровавленном трупе солдата, который он снимал со стены прошлой ночью.
«О Господи! — молил Ворманн. — Хотя бы одну спокойную ночь… Одну ночь без смертей, и тогда, может быть, я сумею справиться с этой напастью. Ведь сегодня половина людей будет стоять на часах, и я просто обязан добиться, чтобы эта ночь стала переломным моментом. И тогда уже я начну выигрывать…
Одну ночь. Всего одну спокойную ночь!..»
* * *
Воскресенье, 27 апреля.
Наступило утро. Такое, каким и должно быть утро настоящего воскресного дня — ясное и солнечное. Ворманн заснул прямо на стуле и с рассветом проснулся совершенно разбитый. С трудом разлепив глаза, он понял, что этой ночью его не будили ни крики, ни выстрелы. Он торопливо оделся и выбежал во двор, чтобы удостовериться, что число живых людей сегодня точно такое же, как было вчера вечером. Справившись у ближайшего часового, он понял, что оказался прав: ни о каких смертях доложено не было.
Ворманн почувствовал себя на десять лет моложе. Он победил! Значит, был все-таки способ справиться с этим убийцей, и он нашел его. Но только что «сброшенный» десяток лет очень быстро вернулся к нему, когда он увидел, что через двор ему навстречу спешит солдат с озабоченным и испуганным выражением лица.
— Господин капитан! — закричал рядовой, совсем не по-уставному подбегая к начальнику. — Что-то случилось с Францем. То есть я хочу сказать, с рядовым Гентом. Он не проснулся.
Конечности у Ворманна вдруг стали слабыми и тяжелыми, будто из них в одно мгновение выкачали всю кровь.
— Ты его проверял? — сквозь зубы спросил он.
— Нет, господин капитан, я… — Солдат смущенно замолк.
— Проводи меня.
Ворманн последовал за рядовым в южную половину казарм. Гент лежал на новенькой койке, повернувшись спиной к двери.
— Франц! — крикнул его товарищ, первым вбегая в комнату. — К тебе пришел господин капитан!
Спящий не шевелился.
«Ну пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы он заболел или пусть даже умер, но от сердечного приступа, — думал Ворманн, подходя к кровати. — Только бы горло у него было целым! Все, что угодно, только не это».
— Рядовой Гент! — громко позвал он.
Но никакого движения не последовало, даже после того как со спящего солдата было сдернуто одеяло. Пугаясь того, что предстояло увидеть, Ворманн через силу склонился над койкой и осторожно приподнял край простыни у подбородка Гента. Ему не надо было снимать ее полностью. Стеклянные глаза, бледная кожа и бурые пятна на постельном белье подсказали ему, что можно увидеть дальше.
* * *
— Солдаты на грани паники, господин капитан, — мрачно доложил сержант Остер.
Ворманн быстрыми энергичными движениями кидал краску на холст. Свет падал на деревню именно так, как ему хотелось, и надо было успеть воспользоваться моментом. Он был уверен, что Остер считает его сумасшедшим. И может быть, так оно и есть. Ведь несмотря на сплошную кровавую бойню вокруг, Ворманн стал просто одержим рисованием.
— Я их не виню. Вероятно, они захотят пойти в деревню и убить несколько местных жителей. Но это не…
— Извините, господин капитан, — перебил Остер. — Но они думают не об этом. Ворманн опустил кисть.
— Да? А о чем же?
— Они считают, что люди, которых убили, кровоточат не так сильно, как следовало бы. И еще они думают, что смерть Лютца — это не случайность. Ведь его убили точно так же, как и всех остальных…
