Фрезер увидел его лицо с дико сверкающими глазами и выступившей на губах пеной. Он с неистовым бешенством продолжал бить об пол голову жертвы. Вцепившись в запястье Гранта, Фрезер пытался оторвать его руки от своего горла, но лишь на мгновение он почувствовал облегчение. Он понял, что теряет сознание.
Вдруг пальцы разжались, и Фрезер, в глазах которого помутилось, увидел двух мужчин, схвативших Гранта и поднявших его на ноги. Рядом стояли Келли и доктор Вернон со шприцем в руке.
Фрезер повернулся на бок, и все поплыло у него перед глазами, а в горле нестерпимо засаднило.
— Свяжите его, — распорядился Вернон, когда двое мужчин подтащили Гранта к энцефалографу. Они положили его на тележку и быстро обвязали толстыми кожаными ремнями его руки и лодыжки. Грант перестал метаться и начал успокаиваться, когда к голове его прикрепляли электроды, он лишь злобно поглядывал на исследователей. Зубы его были сжаты, в уголке рта пузырилась белая пена.
Келли подошла к Фрезеру, лежа среди обломков стола, он пытался приподняться. Она стала на колени и протянула ему руку, но он отвел ее. С трудом поднявшись на ноги, он держался одной рукой за горло. Он кашлянул и почувствовал вкус крови. Вернон бегло взглянул на него и вновь повернулся к Гранту, на лбу и висках которого были электроды. Он лежал неподвижно, его грудь поднималась и опускалась.
Один из исследователей стоял в ожидании у прибора, на манжете его рубашки не хватало пуговицы. Келли узнала Фрэнка Андерсона, человека лет сорока, атлетического сложения.
Вернон кивнул, и Андерсон включил энцефалограф.
Пять карандашей заскользили взад и вперед по бумажной ленте, которая выходила из прибора. Четыре карандаша рисовали волны в мозгу Гранта.
Пятый едва двигался. Заметив это, Андерсон привлек внимание Вернона. Тот казался озадаченным.
— Что это значит, черт возьми? — проговорил Андерсон.
Вернон не ответил.
К ним подошла Келли, оставившая Фрезера у разбитого окна. Тот стоял, пошатываясь, жадно вдыхая холодный воздух и все еще морщась при глотании.
— Может быть, эту область контролирует подсознание? — спросила Келли Вернона, не сводя глаз с линии, как бы дремлющей на ленте.
Вернон не ответил.
— Должно быть, так оно и есть, — не успокаивалась Келли. — Теоретически эта область должна активизироваться, когда он заснет. Усыпите его. Может быть, нам удастся выяснить.
Вернон тут же принялся действовать. Он закатал рукав на руке Гранта, нашел вену, всадил в нее иглу и давил на поршень, пока из тонкого шприца не вылилась последняя капля тубарина.
Они стали ждать.
Ожидание длилось десять минут. Слышно было лишь тиканье часов и тяжелое дыхание Гранта. Келли наклонилась над ним и, подняв веко, убедилась, что зрачок расширился.
— Он спит, — сказала она негромко, словно стояла у постели ребенка и не хотела его будить.
Через пять минут она заметила, как задвигались глаза под закрытыми веками. Несомненно, эти быстрые движения сопутствовали сновидениям.
— Ему снятся сны, — проговорила она взволнованно.
Казалось, Вернон, сосредоточенно рассматривавший ленты с электроэнцефалограммой, не слышал ее.
Четыре линии на ней почти не изменялись, зато пятая меняла форму с пугающей быстротой. Он подозвал Келли, чтобы она тоже посмотрела.
— Очень похоже, что пятая линия указывает на область мозга, управляющую подсознательным мышлением, — сказала она. — Активность регистрируется в ней только тогда, когда испытуемый спит.
Все посмотрели на Гранта.
— Знать бы, что ему снится, — сказал Вернон. — Боже, это невероятно! — Он продолжал смотреть на безумно раскачивающийся карандаш. — По-видимому, эта область находится в затылочной доле. — Он немного понизил голос. — Эта область мозга связана со зрением.
— Следовательно, он что-то видит, — сказал Фрэнк Андерсон.
Вернон кивнул.
Стук в дверь заставил всех вздрогнуть.
Никто не двинулся с места, и стук повторился — уже громче и настойчивей.
Проворчав что-то про себя, Вернон открыл дверь и увидел свою секретаршу.
— Вас просят к телефону, доктор Вернон, — сказала она. — Это...
Он прервал ее.
— Вы не могли бы подождать? Я занят, — рявкнул он.
— Звонят из полиции.
Вернон кивнул и заметил любопытные взгляды коллег.
— Я буду говорить здесь, — сказал он, кивнув в направлении настенного телефона. Он подошел к нему и взял трубку: — Доктор Вернон слушает. Да, верно.
Келли увидела, что он нахмурился.
— Когда это произошло? — спросил он. Последовала короткая пауза. — Понятно. Да, я понимаю.
— Смотри. — Андерсон дернул Келли за рукав.
Она опустила глаза.
Пятый карандаш прекратил неистовое движение и теперь чертил на ленте ленивые параболы.
Келли подошла к Гранту и пощупала пульс, отметив, что рука его сильно похолодела.
Вернон повесил трубку и вернулся к коллегам. Он вздохнул и коснулся лба ногтем большого пальца.
— Что случилось? — спросила Келли.
— Полиция интересовалась, не покидал ли Морис Грант институт в течение последнего часа, — сказал он.
Келли с недоумением посмотрела на него.
— Соседка прогуливалась мимо его дома и теперь утверждает, что видела там Гранта.
— Но это невозможно! — воскликнул Андерсон. — Соседка клянется, что видела его.
— Не понимаю, почему вдруг полицейских заинтересовало, где находится Грант, — сказала Келли.
Вернон перевел дыхание.
— Двадцать минут назад его жена и ребенок были убиты в собственном доме — расчленены, как выразились полицейские.
— Боже! — прошептал Андерсон.
Келли молчала, ее глаза были прикованы к ремням, надежно державшим Гранта на тележке.
Переступить порог кабинета доктора Вернона было для Келли все равно что вернуться в прошлое. Комната с обшитыми панелями стенами, с огромными книжными шкафами, уставленными бесчисленным количеством томов в кожаных переплетах, очень походила на музей. Комнатой этой можно было восхищаться, проявлять к ней интерес или относиться к ней с почтением, словно к пожилому человеку. Вряд ли к ее обстановке можно было добавить что-либо конструктивное. Комната напоминала ей читальный зал в клубе для джентльменов, 1де курят сигары и попивают из бокалов портвейн. В своей блузке цвета хаки, бежевой юбке и коричневых туфлях Келли чувствовала себя в этой комнате несколько не к месту. Ей казалось, что она нарушает царящую здесь торжественную атмосферу и что кринолин подошел бы ей в данный момент гораздо больше.
Стоя рядом с ней, Джон Фрезер все еще поглаживал шею и жаловался на боль, хотя и отказался от врача. Вернон смотрел в окно на залитую солнцем лужайку, ощущая на лице приятное тепло. В комнате тоже было тепло, но все пуговицы на его куртке были застегнуты. Он сунул в рот конфетку от кашля, и запах ментола усилился.
