Нежные, бархатные пальчики с французским маникюром превратились в уродливые, грубые лапы с острыми, мутными когтями. Они потянулись к беззащитному зверьку. Да, на этот раз кошка была действительно беззащитна. Потому что хитрая демоница предприняла все меры предосторожности. В одной лапе она держала острый, мерцающий во мраке старинный кинжал. А другой – газовый перцовый баллончик, который стащили для нее подданные.
Вот клюв ее приоткрылся и из него вырвался отвратительный звук, напоминающий скрип тяжелой, отсыревшей двери темницы камеры смертников. Мерзкая лапа с кинжалом резко взметнулась и не менее резко опустилась, но… замерла на полпути.
Что-то не понравилось Леггорне. Фары ее глаз засветились ярче, освещая несчастную, безропотную жертву, терпеливо ожидающую своего конца и не забывающую при этом аппетитно хрустеть большим, нежно-зеленым листом салата.
– К-о-о!!! – завопила демоница, воздев щупальца к низкому, черному потолку курятника.
– Вот именно, – ответил ей кто-то за ее спиной.
Демоница резко обернулась. Полы ее белоснежного балахона взметнулись и накрыли грязный насест. Любимый кролик деда Макара, которого уже однажды путали с Пери, подошел поближе и стал меланхолично жевать нежную кисею.
– Вы ничего не сможете со мною сделать, – проскрипела демоница.
Наконец трое отважных смогли услышать голос своего врага! Он был на удивление хриплым и писклявым.
– Я пройду сквозь вас, как сквозь пустое место. А вам еще долго будет сниться, что вы несете яйца и ищите зерна в навозе. Долго. Пока не умрете. А умрете вы скоро. Все!!! Это говорю вам я, повелительница птиц! Гусей! Фламинго! Самолетов! Крылатых ракет! Межпланетных космических кораблей! Всего, что имеет крылья!
– Тише, тише! – испугалась Лидочка. – Никуда ты отсюда не уйдешь. Мы бросим в тебя Перькой, и ты не сможешь превратится в воробья.
И девочка продемонстрировала Леггорне отчаянно упирающуюся кошку.
– Вот вы и попались, – захрипела демоница, – вы не знали, что я захватила вот это! Я знаю! Я слышала! Это сильное оружие!
И она торжествующе потрясла над головой маленьким перцовым баллончиком. Такого поворота событий дети не ожидали. Не успели они ничего предпринять, как Леггорна зашвырнула в них своим грозным оружием, упала и прикрыла голову уродливыми желтыми лапами.
– Чего это она, – обалдело уставилась на лежащую плашмя демоницу Лидочка.
– Ой, не могу! – запричитал Костик, – повелительница летающих тарелок не умеет пользоваться газовым баллончиком! Ну, конечно, курица! Самоуверенная, глупая, хвастливая курица!
– Курица, – закричала Юлька.
– Курица! – провозгласила Лидочка, отчаяно пытавшаяся удержать брыкающуюся кошку.
Демоница подняла голову, глаза ее с недоумением смотрели на троих детей, ни капельки не боявшихся ее и совершенно невредимых. Но долго удивляться ей не пришлось. Леггорна неожиданно стала быстро уменьшаться в размерах.
«Опять превратится в тень и запрыгнет в воробья», – испугался Костя. Он обернулся, чтобы схватить оболочку птицы и спрятать, как в сказке про лягушку-царевну, но оболочки на месте не оказалось.
Когда он перевел взгляд на Леггорну, то не увидел демоницы. Вместо нее на насесте печально сидела одинокая беленькая курочка.
* * *
Экстренный выпуск местной газеты «Мелекес-панорама» разошелся в рекордные сроки. Все читали и перечитывали передовицу, в которой рассказывалось о неожиданном счастливом окончании птичьего бунта.
«Внезапно птицы утихомирились, – писал корреспондент, – воробьи опять весело заскакали по тротуару, голуби деловито закружились в поисках пропитания, домашняя птица, как по команде, построилась рядами и вернулась в родные курятники. Спецотряд не будет предпринимать экстренных мер, но на неделю задержится в городе, во избежание рецидива.»
Мало кто обратил внимание на небольшую заметку на последней странице, в которой говорилось:
«Курьезный случай произошел в саду жителей нашего города. За несколько часов целый отряд разнокалиберных пернатых свил на старой лиственнице что-то вроде гнезда, по форме больше напоминающее небольшой, уютный домик. Его сразу облюбовала хозяйская кошка. Птицы, кажется, не имеют ничего против и даже, по наблюдениям нашего внештатного корреспондента, таскают ей мышей. Что это: благодарность за неведомый подвиг или последний всплеск птичьего безумия? Кто знает!»
