— Я согласна, что общине ликантропов не помешало бы некоторое сплочение, но не думаю, что пытки и шантаж — лучшие для этого средства.
Он прижал ладони к глазам и выгнул спину, как от боли. Змей тронул его черными ручками. Химера передернулся, потом поднялся, а змей все еще касался его — успокаивал, я думаю.
Химера посмотрел на меня в упор, взялся за кожаный капюшон и сдвинул с головы. Темные волосы, промокшие от пота, перепутались и тосковали по расческе. Седина на висках больше не придавала ему достоинства. Скорее это была прическа сумасшедшего ученого, который сделал что-то страшное и поседел в одну ночь. Сбоку шеи были видны шрамы. Орландо Кинг, он же Химера, смотрел на меня сверху вниз.
Я таращилась, отвесив челюсть. Слишком я была поражена для других каких-нибудь действий.
— Я вижу, вы меня только теперь узнали, миз Блейк.
Я покачала головой и смогла заговорить лишь со второй попытки.
— Не ожидала вас здесь увидеть.
Даже для меня это прозвучало как беспомощное блеяние. Но я хотела сказать, что Орландо Кинг, первый из охотников за скальпами, не должен был оказаться вожаком банды одичавших оборотней. Как-то это не подобало.
— Так вот почему вы знали все обо всех оборотнях в городе — к вам обращались за помощью!
Он кивнул:
— Обо мне стало известно, — после того несчастного случая, — что я охочусь за одичавшими ликантропами и не информирую власти. Паршивые овцы не должны портить все стадо.
Глядя на него, я пыталась сообразить.
— О вас говорят, что после того как вы пережили близость смерти, вы смягчились, но на самом деле вы подцепили ликантропию, и вот почему перестали охотиться.
— Мне казалось неправильным преследовать других несчастных, — согласился он. — Людей, которые еще менее меня были виновны в том, что стали ликантропами. Я по крайней мере охотился за вервольфом, который меня чуть не убил. Я пытался ему причинить вред. А почти все люди, выжившие после нападения, были ни в чем не виновны.
— Я это знаю, — согласилась я тихо, потому что факт, что Химера на самом деле Орландо Кинг, не объяснял для меня загадку, а только запутывал. Я сейчас понимала еще меньше, чем когда входила в это чертово здание.
— Но перемена настроения, как вы се называете, пришла не сразу. Волчья ликантропия обнаружилась у меня в крови через сорок восемь часов после нападения. Я решил до первого полнолуния успеть выбить побольше монстров. — Он смотрел мимо меня, глаза его стали далекими, ушли в воспоминания. — Я брался за самые опасные задания, которые мне удавалось найти, и кончил тем, что поехал истреблять целое племя оборотней змей в бассейне Амазонки. — Он обернулся к стоящему рядом смуглому человечку. — Я решил, что десятки экземпляров любого зверя меня убьют наверняка, а если нет, то первое свое полнолуние я встречу там, где не смогу убить ни одного человека.
— Логично, — сказала я, потому что надо было что-то сказать.
Он глянул на меня.
— Я собрался погибнуть, миз Блейк, но каждое животное, которое я пытался убить, просто не хотело убивать меня. Когда настало первое полнолуние, я был заражен самыми разными формами хищной ликантропии. В первую луну я перекинулся тем, чем являются Абута и его соплеменники, потом волком, потом медведем, потом леопардом, потом львом, и так далее, и так далее. — Он смотрел на Абуту, и в его лице было что-то от той религиозной горячки, которую излучал коротышка. — Они решили, что я бог, потому что могу принимать столько обличий. Они поклонялись мне, и они послали половину своего племени сопровождать меня обратно в цивилизацию.
Он засмеялся — резко, неприятно. От этого смеха у меня почему-то волосы зашевелились на затылке.
— Ты убила их всех, кроме троих, Анита. Можно мне называть тебя Анитой?
Я кивнула. Мне было почти страшно что-нибудь сказать, потому что на лице Кинга сменяли друг друга эмоции, совершенно неподходящие к его спокойным словам, будто он ощущал что-то, чего сам не осознавал. Так бывает, когда смотришь плохо дублированный фильм, но тут не только слова были не те, но и движения тела.
Колючий прилив энергии полыхнул от него жаром, и глаза его изменились. Один стал светло-зеленым, леопардовым, другой янтарным, волчьим. Не только цвета радужек не совпадали, но и форма зрачков, и форма орбит каждого глаза. Движения костей я не успела заметить — все было слишком быстро.
На губах зазмеилась улыбка. Изменилось все — выражение лица, поза тела, и это не была перемена оборотня, это просто другая личность заняла место в коже Кинга. Голос Химеры зазвучал с южным акцентом — тот голос, который раздавался из громкоговорителей, когда нам устроили засаду.
— Бедняга Орландо, он уже просто не может вынести. Он ненавидит себя такого, каким он стал.
Кажется, я перестала дышать на пару секунд, и потому следующий вдох получился слишком резким. Мне приходилось иметь дело с социопатами, психопатами, серийными убийцами, психами всех мастей, но впервые — с раздвоенной личностью.
Химера дернул себя за галстук, сорвал его, расстегнул воротник, повертел шеей и улыбнулся.
— Так-то лучше, согласна?
Мой голос звучал чуть с придыханием:
— Всегда хорошо, когда удобно.
Он шагнул ближе, и я отступила, стукнувшись спиной о Зика. Химера шагнул почти вплотную и стал нюхать воздух над кожей моего лица. На таком расстоянии его сила жалила меня тысячей муравьев.
— Ты пахнешь страхом, Анита. Я не думал, что тебя может так напугать небольшая перемена глаз.
Я облизала губы, глядя в упор в эти разные глаза.
— Глаза меня не напугали.
— А что напугало? — спросил он, продолжая нависать надо мной.
Я снова облизала губы, не зная, что сказать. То есть что такое сказать, что будет безопасно. Некоторые слишком остроумные замечания приходили на ум, но психу, во власти которого находишься, лучше потакать — есть такое правило. Конечно, у меня было и правило никогда не отдавать себя во власть серийного садиста-убийцы с раздвоением личности. По-настоящему безумные люди часто непредсказуемы, и с ними трудно договориться.
— Я жду ответа, — произнес он певучим голосом.
Хорошая ложь на ум не шла, так что я попробовала смягчить правду.
— Тот факт, что я говорила с Орландо Кингом, а сейчас не с ним, но продолжаю говорить с тем же телом.
Он засмеялся и шагнул назад, но тут же застыл неподвижно, будто слушая что-то, чего не слышала я. Неужто спасательная команда, так скоро? Не может быть. Он посмотрел на меня, улыбаясь той же неприятной улыбкой, и огладил руками собственное тело.
— Я это тело использую получше, чем Орландо.
Ну-ну, что-то не видно улучшения ситуации. Я посмотрела на Зика, выражением глаз пытаясь ему сказать: надо было меня предупредить, что у него настолько крыша съехала.
