Эф в одну секунду оказался рядом с ним.
— А под водой — могут. Тут им ничто не может помешать.
— Прогресс, — сказал Фет. — Вот это и есть та беда, куда он нас завел. Как это называется — когда ты понимаешь, что можешь безнаказанно поживиться каким-нибудь говном, потому что никто не придумал правил, запрещающих
это?
— Лазейка, — произнес Эф.
— Точно. Вот, это она и есть. — Фет развел руки, словно обнимая все пространство вокруг. — Мы только что обнаружили огромную зияющую лазейку.
Междугородный автобус
Вскоре после полудня роскошный междугородный автобус выехал со стоянки Приюта для слепых имени св. Лю-ции штата Нью-Джерси и двинулся в направлении одной привилегированной частной школы-интерната, расположенной в северной части штата Нью-Йорк.
У водителя был целый мешок глупейших историй и еще один мешок избитых анекдотов, поэтому он не переставая развлекал своих пассажиров — около шестидесяти напуганных детишек в возрасте от семи до двенадцати лет. Истории болезней этих малолеток были тщательно отобраны в травматологических отделениях больниц трех штатов. Все дети недавно серьезно пострадали — они ослепли во время покрытия Солнца Луной. Для многих это была первая поездка в жизни без родителей.
Всем маленьким пациентам были предложены стипендии, оплаченные Фондом Палмера, в которые входила и оплата этой загородной ознакомительной поездки, и содержание в специально оборудованном заведении для недавно ослепших, где детям предстояло пройти курс адаптивной терапии. Сопровождали их девять выпускников Приюта имени св. Люции, которые были формально слепы, иначе говоря, острота их центрального зрения была снижена в десять и более раз, но остаточное восприятие света сохранялось. Клинический диагноз, поставленный их подопечным, выражался буквами ПОВС — «полное отсутствие восприятия света», то есть дети были абсолютно слепы. Во всем автобусе единственным зрячим был водитель.
Во многих местах движение было медленным из-за пробок, буквально взявших Большой Нью-Йорк в кольцо, но водитель не переставал развлекать ребятишек, добродушно подшучивая над ними и загадывая загадки. Время от времени он принимался рассказывать им об этой поездке, или описывал интересные вещи, которые видел из окна, или просто придумывал какие-нибудь детали пейзажа, чтобы сделать обыденное — интересным. Водитель давно работал в Приюте имени св. Люции и не имел ничего против того, чтобы играть роль клоуна. Он знал: один из главных способов раскрыть потенциал этих покалеченных детей и подготовить их души к тем испытаниям, что ждали впереди, — это подпитка их воображения, включение ребятишек в какую-нибудь деятельность.
— Тук-тук. «Это кто?» — «Никто». — «То, что Ник-то, понятно. Ник — это имя, а дальше как?» — «Никак! Эти игры слов меня достали!»
И так далее в том же духе.
Остановка в «Макдональдсе», с учетом всех обстоятельств, прошла без приключений, ну разве что в качестве подарка к «Забавному угощению» слепым ребятишкам зачем-то раздали голографические открытки. Водитель сидел отдельно от всей группы, сочувственно наблюдая, как дети осторожно нащупывают картофельную стружку своими неуверенными пальчиками, — они еще не научились для простоты дела собирать еду с блюда по часовой стрелке. В то же время «Макдональдс» был для них полон знакомых зрительных образов, в отличие от большинства слепых детей, которые были незрячими от рождения, — видно было, что эти маленькие инвалиды чувствовали себя вполне комфортно на гладких пластиковых вращающихся стульях и с гигантскими пластмассовыми соломинками управлялись весьма умело.
Когда они снова отправились в путь, трехчасовая — как планировалось — поездка растянулась во времени едва ли не вдвое. Сопровождающие заводили песни, дети подхватывали и каждую песню повторяли по нескольку раз; потом на экраны под потолком салона стали выводить ауди-окниги, — ребятишки их внимательно слушали. Некоторые, совсем маленькие, то и дело проваливались в сон — слепота сбила им биологические часы.
Сопровождающие воспринимали изменения в качестве света, проникающего сквозь окна автобуса, и они ощутили, что снаружи опускается тьма. Когда они въехали в штат Нью-Йорк, движение автобуса заметно ускорилось, но вдруг машина резко затормозила, да так, что мягкие игрушки и стаканчики для питья попадали на пол.
Автобус свернул к обочине и остановился.
— Что это? — спросила старшая сопровождающая по имени Джони, двадцатичетырехлетняя помощница учителя, — она сидела впереди и была ближе всех к водителю.
— Не знаю... Что-то странное, — последовал ответ. — Посидите спокойно. Я скоро вернусь.
С этими словами водитель вышел, но сопровождающие даже не успели заволноваться, — каждый раз, когда автобус останавливался, вздымался лес ручонок: дети просили, чтобы их отвели в туалет в задней части машины.
Минут десять спустя водитель вернулся. В полном молчании он завел автобус, несмотря на то что сопровождающие еще не закончили водить детишек в туалет. Просьба Джони немного подождать с отправкой не вызвала никакой реакции водителя, однако в конце концов дети расселись по местам, и все снова было в порядке.
С этого момента автобус катил по трассе в полной тишине. Аудиозаписи больше не транслировались. Прекратилась и болтовня водителя, более того, он теперь наотрез отказывался отвечать на вопросы Джони, сидевшей прямо за его спиной в первом ряду. Джони не на шутку растревожилась, однако решила сдержать эмоции, чтобы остальные не почувствовали ее озабоченности. Она уговаривала себя, что все идет по плану, автобус движется в заданном направлении, они едут нормально, не превышая скорости, и в любом случае цель их путешествия должна быть уже совсем близко.
Спустя какое-то время автобус свернул на проселочную грунтовую дорогу, и все, кто спал, мгновенно проснулись. Затем машина покатила по совсем уже неровной земле и стала переваливаться с колдобины на колдобину, — все схватились за поручни, а напитки из опрокинувшихся стаканчиков полились на колени сидящих. Тряска продолжалась еще целую минуту — все мужественно терпели, — и вдруг автобус резко остановился.
Водитель выключил двигатель. Все услышали шипение пневматики — это отворилась дверь, сложившись гармошкой. По-прежнему не произнося ни слова, водитель покинул автобус — звяканье его ключей постепенно стихло вдали.
Джони посоветовала остальным сопровождающим набраться терпения. Если они действительно добрались до школы-интерната — Джони очень надеялась на это, — то в любую минуту должен был появиться персонал, чтобы поприветствовать их. С проблемой безмолвного водителя можно будет разобраться в другое, более подходящее время.
Однако с каждой минутой становилось все более ясно, что этого не произойдет, и, во всяком случае, никто не выходил их встречать.
Джони ухватилась за спинку сиденья, поднялась и стала нащупывать дорогу к открытой двери.
— Эй! — позвала она в темноту.
В ответ старшая сопровождающая не услышала ничего, кроме потрескивания и позвякивания остывающего двигателя и хлопанья крыльев пролетевшей птицы.
Джони повернулась к маленьким пассажирам, вверенным ее попечению. Она чувствовала их усталость и тревогу. Долгое путешествие, а теперь еще и неясный финал. Несколько детишек на задних сиденьях уже плакали.
Джони собрала сопровождающих в передней части автобуса, чтобы посовещаться. Некоторое время они яростно шептались, но что делать дальше, никто не знал.
«Вне зоны действия сети», — сообщил мобильник раздражающе спокойным голосом.
Один из сопровождающих принялся ощупывать широкую приборную панель в поисках водительского радиотелефона, но наушники так и не обнаружил. Однако он заметил, что мягкое пластиковое сиденье водителя неестественно горячо.
Еще один сопровождающий, порывистый девятнадцатилетний юноша по имени Джоэл, наконец развернул свою складную тросточку и, постукивая ею, осторожно спустился по ступенькам на землю.
— Под ногами трава, — сообщил он оставшимся в автобусе, а затем прокричал, обращаясь к водителю или к кому бы то ни было, кто мог оказаться поблизости:
— Эй! Есть здесь кто-нибудь?
— Все это так неправильно, — сказала Джони. Она, старшая сопровождающая, чувствовала себя столь же беспомощной, как и ее маленькие подопечные. — Я просто ничего не могу понять.
— Подожди, — сказал Джоэл, интонацией призывая ее к молчанию. — Вы слышите это?
Все затихли, прислушиваясь.
— Да, — сказал кто-то из сопровождающих.
Джони не услышала ничего, кроме уханья совы в отдалении. -Что?
— Не знаю. Какое-то... Какое-то гудение.
