Я откинула со лба влажную челку.
– Нет, все в порядке. Тебе действительно просто показалось. Лучше скажи, ты дозвонился до своего знакомого из деревни? Как, кстати, она называется?
– Торнвилль. Да, я договорился, Сэм Барк, местный шериф, присмотрит за машиной, а катер с острова уже ждет нас у причала.
– За нами приехал твой брат?
– Ричард? – Стив посмотрел на меня так, словно я предположила что-то совершенно невероятное. – Нет, он не покидает Розу Ветров.
– Совсем? – этот факт показался мне странным.
– Да, можно и так сказать. Последний раз он приезжал на материк больше года назад. А что тебя так удивляет? Познакомишься с ним – сама поймешь, что для Ричарда это нормально. Он – патологический затворник, и это, увы, неизлечимо.
– Допустим. А кто же в таком случае переправит нас на остров?
– Гордон Келлер, – пояснил Стив, выводя машину на шоссе. Я обратила внимание, что фуры у обочины больше нет и, сама не знаю почему, облегченно вздохнула. – Он наш садовник, дворецкий, секретарь и вообще уникальный в своем роде человек. Можно сказать, он член нашей семьи, как и его жена Мария.
Я вспомнила, как Стив упоминал о том, что в доме живут двое слуг.
– А чем занимается Мария?
– Мария не менее уникальна, чем Гордон. Она горничная, кухарка, экономка и единственная женщина на острове. Я ее просто обожаю, и ты тоже ее полюбишь, я уверен.
«Единственная женщина на острове…»
Эта фраза неожиданно вызвала у меня острую волну паники, и лишь спустя секунду-другую я сообразила, что было тому причиной.
Слова старого рыбака о проклятии Розы Ветров.
Выходит, он ошибался. Мария Келлер живет на острове со своим мужем, а другие женщины там просто не бывают из-за замкнутого образа жизни Ричарда Логана. Вот и объяснение. Вполне себе логичное и абсолютно несверхъестественное, между прочим.
Мне очень хотелось расспросить об этом Стива, но что-то в выражении его лица удержало меня от этого: он был встревожен, хотя и пытался скрыть это за беспечной болтовней.
– Стив, что тебя беспокоит?
Он посмотрел на меня и улыбнулся:
– Я уверен, мне влетит от Гордона. Он педант и, что еще хуже, исключительно пунктуальный педант. Сэм сообщил, что он нас уже ждет, а это значит, мы ужасно опаздываем.
– Прости, это я виновата. Долго собиралась.
– Ты не виновата. Тут больше погода подвела. Я рассчитывал, что мы доедем быстрее, а видишь, как получилось.
Я посмотрела на снующие туда-сюда дворники.
– Надеюсь, мистер Келлер примет мои извинения.
– Он ни слова тебе не скажет.
– Как это? Ты же сам только что заявил, что нам от него влетит.
– Однозначно, только влетит не нам, а мне, и для этого Гордону не обязательно что-то говорить. Он вообще редко открывает рот, преимущественно во время еды.
Я решила отложить выяснение характеров обитателей острова до знакомства с ними.
– Не думаю, что ты переживаешь из-за нагоняя за опоздание. На тебя это не похоже.
Логан усмехнулся и согласно кивнул.
– Тогда в чем дело? Я же вижу, что-то не так.
– Да ты знаешь, меня дернуло еще и в госпиталь позвонить, – нехотя признался Стив и поморщился. – А там какая– то ерунда творится…
– Что-то серьезное?
– Не знаю, надеюсь, нет, – он постучал пальцами по рулю, и это движение подтвердило мою догадку о его нервозности, которую он пытался скрыть. – Зря я туда звонил. Или наоборот, не знаю… Ладно, там посмотрим. Ты не переживай, я разберусь. Может, поспишь пока?
– Да, пожалуй, – я приняла его объяснения, которые ничего, в сущности, мне не объяснили, но настаивать и продолжать расспросы не стала: если бы Стив счел нужным, рассказал бы мне больше. Он предпочитал не распространяться о проблемах на работе, обосновывая это тем, что ему не хочется лишний раз меня расстраивать. К тому же никто не отменял врачебную этику.
– Хочешь, я выключу музыку?
– Не стоит. Она мне не мешает.
Я прислонилась виском к холодному стеклу и только закрыла глаза, как сон на самом деле начал одолевать меня. И все-таки, прорываясь сквозь обволакивающую сознание дремоту, в висках стучали тысячи тревожных молоточков.
«Единственная женщина на острове…»
Мысли поневоле вернулись к рыбаку в «Риверсайде».
Странный старик. Что он имел в виду, говоря о том, что с острова не возвращаются такие, как я? Какие «такие»? И куда они деваются?
«Они много могли бы вам порассказать о живых и мертвых Логанах… Роза, похоже, осталась там навсегда и никогда не уберется в преисподнюю, где ей самое место…»
Как только моих мыслей коснулось имя Розы Логан, я вновь ощутила приступ беспричинного страха и еле ощутимое холодное дуновение у лица, хотя, возможно, холод просто исходил от стекла.
Впервые за весь этот длинный день я пожалела о том, что приняла приглашение Стива.
Тревожные спутанные мысли о зловещем предостережении старика кружились в моей голове, пока не осели, как чаинки в кружке. Наверное, я слишком устала, чтобы долго думать о плохом, да и вообще о чем-то думать… Прошлая ночь, проведенная в слезах, полностью опустошила меня, и я просто сидела и смотрела сквозь прикрытые ресницы в окно, на стремительно сгущающиеся сумерки, пока не заснула, убаюканная шумом мотора и мерной дробью дождевых капель по крыше автомобиля.
Однако поспать мне удалось недолго: на одном из ухабов машину ощутимо тряхнуло, я открыла глаза и, бросив взгляд на приборную панель, поняла, что прошло около часа, как мы покинули «Риверсайд».
Дождь, кстати, кончился, но его сменил туман.
– Привет! – улыбнулся Стив, который выглядел таким же свежим, как утром, чего я не могла предположить о себе. – Ты вовремя проснулась, скоро будем на месте.
Но это «скоро» неожиданно затянулось. Примерно через полчаса дорога опасно сузилась и испортилась: мы то и дело подпрыгивали на выбоинах и ямах и объезжали упавшие ветки. Стив решил, что это случилось из-за недавнего урагана, о котором говорили по радио. Дорогу в этой глуши, похоже, расчищать никто не торопился, как и чинить сотовые вышки.
Темные силуэты деревьев отбрасывали в свете фар длинные тени. Черные лапы ветвей, почти голые, выступали из плотной стены тумана, низко склоняясь над дорогой, и изредка царапали стекло. Это робко-настойчивое скрежетание заставляло меня испуганно вздрагивать: мне казалось, что чьи-то донельзя худые и потемневшие руки касаются хрупкой прозрачной преграды между мной и ними и умоляют впустить их внутрь. Густые заросли подлеска время от времени цеплялись за фары, зеркала и другие выступы машины, словно не желали отпускать свою добычу из ночного туманного плена этого богом забытого места.
