Даже трусоватая Динка рискнула. Хоть и продолжала по-прежнему прятаться за чужие спины.
Друзья настороженно замерли у двери, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть.
В комнате Игоря было довольно светло, тяжелые, коричневые с золотом бархатные портьеры красиво обрамляли широкие окна. Звуки шагов гасил пестрый восточный ковер. Еле слышно гудел кондиционер.
Пахан – если это он! – лежал на огромной деревянной кровати. Его глаза были закрыты, но у виска, как заметил Сергей, быстро пульсировала голубая жилка. И пальцы правой руки, лежащей поверх пухового одеяла, нервно подрагивали, то и дело непроизвольно сжимаясь в кулак.
На их приход Пахан никак не отреагировал. Даже темные ресницы не дрогнули.
– С-спит? – Дина крепко вцепилась в ветровку Сергея.
– Нет, – шепотом отозвался он. И кивком головы указал друзьям на предательски подрагивающие пальцы.
Когда они в очередной раз сжались в кулак, Дина испуганно ойкнула.
– Не поняла, – Лена смотрела растерянно.
Светлана вполголоса пояснила:
– Сергей имеет в виду – Пахан притворяется.
Гришка фыркнул и открыл было рот, собираясь по своему обыкновению съехидничать. Но не успел.
Глаза Пахана вдруг резко распахнулись. И столько в них было страха и какой-то звериной ненависти, что Дина в панике взвизгнула, а остальные ребята буквально отпрянули от его постели.
Первым пришел в себя Гришка.
– Ты что, Пахан, – сердито воскликнул он, – своих не узнаешь?! Чего так таращишься-то? Не в первый раз видишь, в конце-то концов!
Пахан вздрогнул, и его бешеный взгляд сосредоточился на Гришке.
Лапшин невольно поежился. Неожиданно показалось – страшная сказка ожила, и из глаз бывшего одноклассника смотрит древнее зло. Настолько древнее и немотивированное, что его и не понять.
Солнечный день за окном почему-то померк. По Гришкиной спине неприятно побежал холодок.
«Да что я, с ума сошел?! – заставил себя встряхнуться Лапшин. – Это же просто солнце за тучи спряталось!»
Гришка медленно проговорил, обращаясь к ребятам:
– Крепко же его шандарахнуло! Никак в себя не придет.
Глаза Пахана странно вспыхнули. Гришке вдруг почудилось – Игорь отреагировал так на его последние слова.
Злясь на себя, Лапшин отвел глаза в сторону, стараясь больше не встречаться взглядом с больным.
Отвратный взгляд!
Как у загнанного зверя.
В комнате повисла напряженная тишина, которую никто не смел нарушить. Странная, гнетущая тишина, губительно действующая на и без того натянутые нервы.
Но время шло, и Лена не выдержала. Решительно шагнула в сторону кровати и сладко пропела:
– Пахан, ты нас не узнаешь, что ли? Мы же с первого класса вместе, глазки-то разуй, а? Ты болен, ну, и мы пришли тебя навестить. Вспомнил нас, нет?
Лежащий в постели парень, внешне совершенно не отличавшийся от Пахана, прекрасно знакомого всем с семи лет, вдруг приподнялся на локтях.
Лена, облегченно вздохнув, заулыбалась. И поперхнулась от неожиданности. Больной вдруг оскалил в гадкой ухмылке зубы и хрипло выдохнул:
– Изыди, ведьма!
Гришка невольно фыркнул. Дина ахнула. Светлана сузившимися глазами рассматривала Сушкова, так изменившегося за одну ночь. Сергей помрачнел.
Лена обернулась к друзьям и возмущенно воскликнула:
– Ничего себе! Больной – не больной, а как был скотиной, так и остался!
– Может, уйдем? – уже откровенно всхлипнула Дина.
Услышав ее голос, Лена оживилась. Подтянула к себе упирающуюся подругу. Толкнула ее поближе к Пахану и ехидно поинтересовалась:
– Она тоже ведьма?
Глаза Пахана лихорадочно блестели. Несколько долгих секунд он пристально смотрел на бледную дрожащую девочку, потом нехорошо усмехнулся и медленно кивнул:
– Ведьма. – И рухнул в постель.
Семиклассники растерянно переглянулись. Лена, вцепившись в локоть Сергея, зло прошипела:
– Давай, теперь ты! Ну? А то ж ни черта не выясним! Так уйдем, что ли?!
– Хорошо, – пожал плечами Ильин. Немного подумал и шагнул вперед. – Послушай, Пахан. Мы действительно пришли навестить тебя. Ты же болен, так? Твоя мама сказала: ты упал с лестницы, ударился головой, и у тебя амнезия…
Сергей уловил раздраженное недоумение, молнией промелькнувшее в диковатых глазах хозяина комнаты, и торопливо пояснил:
– Ты якобы ничего не помнишь. Это правда?
Больной возражать не стал. Сергей осторожно продолжил:
– Ну вот. Мы и пришли помочь. Понимаешь, здесь любая мелочь может сыграть свою роль. Вдруг ты увидишь нас и что-то вспомнишь? Всякое бывает…
Гришка вмешался:
– Ты смотри внимательнее! Кто-нибудь из нас пятерых тебе знаком?
Услышав новый голос, Пахан нервно вздрогнул. Потом гулко, тяжело вздохнул. Послушно всмотрелся в небольшую группу у двери и отрицательно покачал головой.
На мгновение бешеная злоба в его глазах уступила место пронзительной, разрывающей душу тоске. Растерянный, ищущий взгляд Пахана торопливо перебегал с лица на лицо, и наконец он устало, явно сдаваясь, прикрыл веки.
Друзья потрясенно переглянулись. Наблюдая, как знакомое лицо постепенно застывает в странной маске туповатого оцепенения, Сергей встревоженно воскликнул:
– Ты что, Пахан?
– Амнезия, – испуганно пискнула Дина.
Бледная Светлана сокрушенно покачала головой, а Гришка с Леной едва ли не впервые в жизни не нашлись, что сказать.
– Изыди… – глухо прошелестело от кровати.
Больной решительно повернулся к ним спиной и окончательно замер, словно умер. А в сумрачной комнате все еще витала нечеловеческая тоска.
Глава 13
Кому сочувствовать?
Лена мрачно ковыряла пластмассовой ложечкой свою порцию мороженого, оно почему-то казалось безвкусным. Девочка подняла голову и хмуро бросила:
– Ну что?
Светлана пожала плечами. Дина болезненно поморщилась. Сергей нахмурился. А Гришка жизнерадостно воскликнул:
– Да все в порядке, можешь меня глазами не есть! Подумаешь, амнезия! Мать Пахана что сказала? Это не навсегда! Ну, как правило. Просто нужно время, и парень очухается. Время, понятно, нет?
Ребята угрюмо молчали. Лена раздраженно косилась на друга. Гришка настойчиво убеждал друзей:
– У Пахана уже все светила перебывали, так что его амнезия – вряд ли ошибка. Нам нужно элементарно подождать. Скоро все войдет в свою колею, вот увидите…
Сергей проворчал:
– Хорошо, если так.
Ребята вяло ели мороженое. Каждый думал о своем. И каждый старался скрыть от товарищей сомнения, казался себе сумасшедшим и стыдился собственных мыслей.
Древняя страшилка, еще вчера выглядевшая пустячной выдумкой, грозила вот-вот обернуться жутковатой действительностью. Последствия этого было трудно предугадать. У друзей каждый раз дыхание перехватывало, когда они пытались хоть как-то просчитать их.
