– Я… знал его, – выпалил он, будто боясь, что ему не поверят.
– Документы, – потребовал Стриженый, пока они ждали лифт. Руслан послушно полез за паспортом.
– Ты что, американец? – удивился с волнистыми волосами, заглянув в паспорт. У него был высокий голос и женоподобная фигура, и Руслан окрестил его про себя Гомиком.
– Нет, то есть… я русский, но живу в Америке, а родился здесь, – сбивчиво сказал Руслан. – Я тут проездом, живу в гостинице, – добавил он.
Стриженый вернул ему паспорт и критически осмотрел Руслана с головы до ног.
– Странные знакомства, вы не находите? Что у вас общего с этим бомжом-пропойцей?
– Он не бомж, – возразил Руслан, чувствуя обиду за друга.
Милиционеры лишь цинично хмыкнули.
– Это был вопрос времени – он уже два года как за квартиру не платил, – обронил Стриженый, и Руслан понял, что он, скорее всего, участковый. Двери лифта открылись, и они вышли на площадку. На ней тоже толпились соседи, взволнованно обсуждая случившееся.
– Нам нужен еще один понятой, – пропищал Гомик. Желание оказать следствию помощь изъявила скукоженная как чернослив старушка в ветхом платке, поясняя всем, что Вадик от нее часто звонил.
– У него вчера сгорело чевой-то, – не преминула сообщить она. – Видать, готовил чего-то, да забыл с плиты снять.
Дверь вскрывать не пришлось – легкий толчок – и замок, о который Рус еще позавчера содрал заусенец, слетел в одно мгновенье, с лязгом покатившись по выщербленному паркету.
Стриженый прикрыл дверь и пошел осматривать квартиру. Гомик тут же влез в ведро с помоями, брезгливо наморщив нос. В помещении действительно чувствовался стойкий запах горелого.
Пока Стриженый расспрашивал бабку, Руслан прошел в комнату, где они сидели в тот день. Такое ощущение, что после его ухода ничего не изменилось – бутылка виски (уже, разумеется, пустая), недоеденная палка заветрившейся колбасы, открытая банка с ананасами (только вместо ананасов в ней дрейфовали скуренные до основания бычки). Даже его пакет, в котором он тогда принес покупки, все еще лежал на кровати. Вадик что, вообще не спал с тех пор?
Гомик присел на краешек стула, с глуповатым видом прислушиваясь к скрипу, и достал из папки бланк протокола и замусоленную ручку.
«Понеслось-поехало», – с горечью подумал Рус.
Гомик вначале объяснил Руслану разницу между допросом и дачей объяснений, после чего начал нудно расспрашивать о его взаимоотношениях с Вадимом. Руслан отвечал машинально, теряясь в догадках. Зачем Вадик покончил самоубийством? Неужели из-за рака? А может, ему «помогли» уйти в мир иной? Однако он быстро отверг эту версию – он, конечно, уже давно не живет в России и ничего не знал о жизни своего друга, но почему-то версия об убийстве казалась ему наименее вероятной. Да и, положа руку на сердце, кому был нужен Вадим? «Бомж-пропойца», вспомнил он слова Стриженого и вздохнул. Как ни печально, но это правда.
Он расправил на кровати пакет и присел. Гомик продолжал задавать вопросы, быстро строча в протоколе.
Руслан машинально оглядывал комнату. Внезапно взгляд его остановился на серванте. Точнее, на кукле.
«Она так похожа на мою дочь», – вспомнил он слова Вадима.
Руслан разглядывал игрушку и не верил своим глазам – она преобразилась. Он даже поначалу решил, что это другая кукла, но, приглядевшись внимательнее, убедился, что нет, та же самая. Только на этот раз вместо задрипанной грязной неряхи перед ним сидела чистенькая, блестящая красавица с задорным носиком-кнопкой и широко распахнутыми наивными глазами, золотистые кудри волос обрамляли улыбающуюся мордашку. Платье сверкало от блесток, на ногах изящные туфельки… Неужели Вадим специально наряжал этот кусок пластмассы?
В комнату вошел Стриженый, на лице выражение крайней озабоченности. Он сказал, обращаясь к Гомику:
– Кое-какие вопросы. Пойдем-ка на кухню.
Гомик бросил писанину и проворно вылез из-за стола. Руслан молча последовал за ними. В коридоре маячила встревоженная старушка, прижав к груди птичьи руки.
– Он не говорил, зачем ему это было нужно? – спросил Стриженый, указывая на пол. Руслан посмотрел и вздрогнул – это была цепь. Толстая, с массивными звеньями, она была закреплена на батарее. Весь пол в грязных разводах подсыхающей слизи, словно здесь недавно разлили крахмал. И кровь. Весь пол был заляпан крупными засохшими каплями, будто у Вадима носом шла кровь. Рядом с плитой грязная донельзя миска. В воздухе витал отвратительный запах.
– Он что-то готовил в духовке, – сказал Стриженый. Внутренняя сторона дверцы плиты была вся закопчена. – И это «что-то» явно пригорело.
Он открыл духовку и стал осторожно принюхиваться.
– Фу, ну и вонь, – он брезгливо закрыл дверцу. – Там какие-то угли, наверное, от курицы.
– Кстати, ты не знаешь, у него были домашние животные? – задал вопрос Гомик.
– Н-не знаю, – холодея, ответил Рус.
– У него все руки искусаны, прямо куски мяса вырваны, некоторые пальцы до костей обглоданы, – невозмутимо продолжал Стриженый. – Я, конечно, не эксперт, но вряд ли он своими зубами это мог проделать. А вот собака или еще какое животное с зубами вполне могло.
Старушка ахнула и перекрестилась.
– Он говорил, что у него была собака, она чем-то болела, и он держал ее на кухне, – не глядя на ментов, сказал Руслан. – Но я лично не видел.
– Тогда ясно, – сказал Гомик, носком ботинка пнув цепь. – Она его искусала, вот он и сжег ее в духовке. Что-то еще? – спросил он у напарника.
– Да, там еще комната есть, заперта на замок, – ответил Стриженый. – Не очень мне нравится запах оттуда.
– Да тут везде вонь стоит, – проворчал Гомик.
Они пошли по коридору и оказались у облезлой двери. Гомик посмотрел в замочную скважину.
– Будем слесаря вызывать?
– Ага, и жди его потом полдня, – сказал Стриженый и вдруг со всей силы ударил по двери ногой. Та с треском влетела внутрь. – Думаю, понятые не будут против, – он окинул равнодушным взглядом Руса и притихшую старушку.
Они успели только зайти в комнату. В следующий момент старушка заголосила не своим голосом. Не переставая креститься, она, вереща от ужаса, вылетела в коридор и, быстро-быстро перебирая маленькими ножками, выбежала из квартиры.
Руслан чувствовал, как проглоченный завтрак требует выхода. Он отвернулся.
– Звони в управление, – севшим голосом сказал Стриженый Гомику. – Б…дь, а я в отпуск через три дня собрался. Теперь точно не отпустят.
Шатаясь, Руслан вошел в ванную, плеснул на лицо отдающей хлоркой водой. Краем уха он слышал сбивчивый голос Гомика, который разговаривал по рации.
«Я боюсь, что скоро все вскроется», – всплыл в его памяти хриплый голос Вадима. Значит, вот что он имел в виду! Руслан зашел в комнату, где они сидели с Вадимом, в висках стучало. Боже, что натворил Вадим?!
– Эй, как там тебя… Американец, иди сюда! – крикнул Стриженый.
– Иду, – ответил Руслан, понимая про себя, что не в состоянии снова зайти в комнату. Одновременно его охватывало странное чувство, что в этой комнате что-то изменилось. Что-то такое произошло, но он пока не мог понять, что именно. На одной из полок серванта он вдруг заметил заклеенный скотчем конверт. Края конверта испачканы следами пальцев бурого цвета. Едва ли сознавая, что он делает, Руслан засунул конверт во внутренний карман куртки.
– Где ты там, янки?! – раздался злой голос Стриженого. Бледный, с потным лицом, он появился в комнате.
– Пошли на кухню, еще раз все расскажешь, что да как…
* * *«Вырезка из газеты „Московский комсомолец“, рубрика „Срочно в номер“
Самоубийца своей смертью открыл страшную тайну.
Как стало известно, вчера в первой половине дня у дома № 16 по улице Цветаевой произошел несчастный случай, расследование которого привело к обнаружению шокирующего преступления. Тридцатидевятилетний Вадим Стуков (фамилия изменена в интересах следствия) покончил жизнь самоубийством, шагнув из окна восьмого этажа. По утверждению соседей, Стуков вел замкнутый образ жизни, ни с кем не общался. Поднявшимся в квартиру после самоубийства Стукова милиционерам и понятым предстала жуткая картина – в одной из комнат находился труп женщины, причем нижняя ее часть, верхняя была полностью скелетирована. Возле страшной находки лежали орудия преступления – пила, топор и молоток. Стуков предусмотрительно подстелил под труп два слоя полиэтилена, чтобы кровь не просачивалась в паркет. По словам представителей правоохранительных органов, смерть несчастной наступила буквально пару дней назад. Установить личность пока не представляется возможным, хотя следствие не исключает, что погибшая являлась женой Стукова. Установлено, что долгое время женщина была прикована к кровати – у нее был сломан позвоночник в результате автокатастрофы. Примечательно, что ранее у Стуковых уже было несчастье – их годовалого сына загрызла собака, причем их собственная. Выяснилось также, что в семье проживала восьмилетняя дочь, но установить ее местонахождение пока не удалось. Соседям Стуков говорил, что отправил ее к родственникам. Сейчас сыщики пытаются разыскать девочку».
