Преподавание в Мунвэле и, на тебе, еще какой-то Мэнн с его ненавистью к друидам. По дороге в школу, которая проходила через сверкающие в тумане улицы, переливающиеся всеми цветами радуги, она подумала о том, как много оставили друиды после себя: поцелуи под белыми омелами, рассыпание соли по плечам, горгульи как цивилизованная альтернатива выставлению голов своих врагов над крышами домов; даже то, что период в две недели называли «четырнадцатиночием», так как друиды вели счет времени по ночам, а не по дням. Друиды никогда не делали никаких записей, полагаясь на свою память. Они часто изъяснялись трезвучиями, поскольку число три было их сакральным числом. Самый большой кельтский страх заключался в том, что небо могло упасть вниз и моря могли выплеснуться из своих берегов. К восемнадцатому столетию друиды стали романтическим преданием, мифом, однако реальность заключалась в том, что они казались более дикими, готовыми к самопожертвованию в битве — в этом трудно было убедиться, потому что никаких письменных свидетельств об их религии история не сохранила. Вероятно, пещера тоже была чем-то вроде сакрального места в из религии. Диана все больше приходила к мысли, что Мэнн должен был оставить все это в покое.
Миссис Скрэг ждала ее на школьном дворе, который был необычно переполнен.
— Мой муж желает видеть вас в своем кабинете…
Мистер Скрэг сидел за своим столом, слишком большим для него, и читал памфлет «Встань во имя Господа», сложив вместе руки. Широкая улыбка словно свела судорогой его лицо между подбородком и кустистыми бровями.
— У вас в классе теперь появились новые ученики, — сказал он. — Гудвин Мэнн обратился к нам с просьбой взять их. Моя жена возьмет девятилетних и десятилетних, я беру самых старших. Я надеюсь, что вы справитесь с ними.
— Нет проблем, — ответила Диана, думая про себя, что этого не может быть, даже когда ее класс выстроился по сигналу пронзительного свистка миссис Скрэг, и она увидела, что их число фактически удвоилось. Все новые ученики выглядели веселыми, свежими и бойкими, хотя некоторые из них и шмыгали носами от холода, который, должно быть, прокрался в их шатры и палатки. Очутившись в своем классе, Диана сказала:
— Я думаю, что теперь вы должны сесть за парты по двое.
Ребята из ее класса подвинулись, шаркая ногами и ворча. Когда они освободили пространство, чтобы могли сесть новенькие, вновь прибывшие продолжали стоять, не шелохнувшись.
— Можем ли мы сначала помолиться? — спросил мальчик с белокурыми волосами и сильным южным акцентом.
— Конечно, если это то, что вы должны делать…
Новые ученики встали на колени и обратили свои взгляды на других, видимо, ожидая от них того же, как показалось Диане. Однако Диана не воспринимала слишком серьезно этот заведенный в школе порядок.
— Всего лишь нагните свои головки, — велела она остальным детям и сама чуть-чуть склонила набок голову.
Наконец новые ученики закончили благодарственную молитву и сели на свои места.
— Давайте начнем с того, что вы познакомитесь друг с другом, — предложила Диана. — Почему бы каждому из вас не представиться и немного не рассказать о себе?!
— Меня зовут Эммануэль, — сказал белокурый мальчик. — Я приехал из Джорджии. Мои отец и дядя работали на ферме, пока не погибли, сражаясь в священной войне против коммунизма.
Два английских мальчика и двое ребят из Калифорнии тоже утверждали, что участвовали в священном походе против коммунизма. Салли вдруг ощетинилась и сказала:
— Мой папа состоит в профсоюзе и он ходит в церковь.
— Вы можете ходить в церковь, но вы уже выбросили Господа из своего сердца, — ответил Эммануэль. — Мы помолимся за него и за тебя, чтобы Господь вывел вас на верный путь.
Салли показала ему язык и наморщила нос, чтобы поправить сползающие с носа очки.
— Моя мамочка говорит, что если и возникнет другая война, это будет последняя война, — сказала Джейн. — Потому что бомбы убьют всех.
— Ты не должна больше заботиться об этом, так как Господь будет твоим лучшим другом, — сказала девочка-валлийка. — Но если он не твой друг, ты отправишься прямиком в преисподнюю, когда умрешь.
— Не отправлюсь. Ты ничего не знаешь об этом. Моя лучшая подруга — Салли. — Джейн поймала между партами руку Салли, и та сказала вызывающе:
— Я тоже очень люблю Джейн!
— Девочки не должны любить девочек, а мальчики не должны любить мальчиков, — возразила соседка Джейн по парте. — Так говорит Гудвин Мэнн. Вы должны отдавать всю свою любовь Господу.
— Если ты решила принять участие в споре, я думаю, тебе лучше встать и назвать себя, — сказала Диана, сдерживая растущее раздражение и напоминая себе о том, что не их вина, что они рассуждают не как нормальные дети их возраста и так нетерпимы; это был метод их воспитания.
— Теперь я хотела бы услышать, как новые ребята читают, а другие смогут увидеть, как много вы в состоянии прочесть сами.
Она прослушала уже двух чтецов, когда соседка Томаса по парте громко сказала:
— Ты не должен говорить так. Сейчас же скажи мисс Крэмер ту гадость, которую ты говорил!
— Не здесь, Томас, ладно? Мы ведь не хотим никого оскорбить, когда нет причин для этого.
— Я прощаю тебя и буду молиться за тебя, — сказала соседка Томаса по парте, и у Дианы возникло неловкое ощущение того, что эти слова были обращены не только к Томасу, но и к ней.
Так началось утро. Новые дети не столько рассказывали сказки, сколько добивались от своих соседей признания всех своих грехов, которые те когда-либо совершили, вплоть до самых незначительных. Во время обеда Диана вышла на школьный двор, надеясь, что новенькие перестанут быть такими пуританами, когда включатся в игру.
Радио передавало диско-музыку, в которой вместо лирического текста, как предполагала вначале Диана, все повторялись и повторялись слова: «Под этим утесом я должен построить свою церковь». Некоторые из мунвэловских ребят начали с энтузиазмом танцевать, но владелец приемника выключил его.
— Вы не должны так танцевать, — упрекнул он их.
Некоторые из класса Дианы учили новичков играть в «Гари-в-яме». Девочку-валлийку, Мэри, выбрали находиться в «яме»; ей завязали глаза, и она должна была выхватывать «жертву», находясь в кругу, которым была обведена ее «яма», удерживая ее руками. Если она угадывала свою «жертву», этот ребенок должен был присоединиться к ней в «яме», ему также завязывали глаза, потом процесс повторялся до тех пор, пока круг не заполнялся «жертвами» полностью. Но не успела игра начаться, Мэри стащила повязку и спросила:
