– А, ну давай… Подойдешь ко мне?
«Во, второй год я здесь обретаюсь, а в тюрьму так и не попал… Даже как-то неудобно. Но пришел долгожданный момент!.. Надо хоть с любимой женой попрощаться».
– Анюта, как дела?
– Еще не родила, если ты об этом. – Анна хихикнула.
– Это хорошо… Продержись, пожалуйста, до вечера – я тут в тюрьму решил наведаться… Ладно?
– Куда?!
«Ох, зря это опять… Похоже, она испугалась всерьез».
– Да интервью у старичка одного взять хочу, а он в тюряге. На обед, наверное, опоздаю, сразу ужинать приду.
– Хорошо, но не задерживайся.
– Ну, достала она меня! Достала! Изменами своими… Ведь с каждым, с каждым!
Одет был преступник в старый свитер крупной вязки и линялые молодежные джинсы.
Разглядев арестанта, Андрей изрядно удивился – Михал Юрич сказал, что ревнивцу, бросившемуся на неверную супругу с кухонным ножом, было под девяносто. Но выглядел несостоявшийся убойца Терентьев чуть ли не моложе его тестя, который еще не вышел на пенсию. Подтянутая фигура, гладкое, свежее лицо – уже месяц сидит, а еще румяный. Хоть снова жениться. И снова бешено ревновать жену… Андрей уже начал сомневаться в верности добытых Бородой фактов.
– А, простите, сколько лет вашей жене?
– «Жене»! – потряс головой преступник. – Жена называется…
– Нет, а все-таки? Это важно – для точности.
– Да вот зимой восемьдесят лет отмечали… Гостей пригласили! А она – сидит и подмигивает всем, глазки строит… Даже сыну родному – это как?
– Сыну? – не понял Андрей.
– Да, приезжал же… Я еще когда за ними это заметил! Когда Сашка только из армии пришел. Надо ж ей было такое удумать – сына родного соблазнять? А? Как ни придешь – они сидят в уголку и шушукаются. И шу-шу-шу! И шу-шу-шу!..
– Что в этом такого – мать с сыном общаются? Это же естественно.
– А как я зайду – сразу замолкают и – шнырк! – расходятся. Это естественно? Я спрашиваю – это естественно?!
Старик, будто дикобраз, периодически выбрасывал в окружающее пространство колючки злой, отчаянной энергии. Видно было, что страдает… Искренне страдает. Обманутый, опозоренный муж…
– Возможно, это оттого, что вы неадекватно реагировали.
– Это они неадекватно… Чтоб родная мать родного сына соблазняла, а?!
– Да с чего вы решили-то? – с трудом сдерживая раздражение, спросил Андрей.
– Да видно же! То по головке погладит, то обнимет… Ему двадцать, ей сорок… Молодого захотелось!
– То есть, если я правильно понял, вы ревновали жену к вашему общему, родному сыну?
– Да какая здесь ревность-то! Ты что, парень?!
Терентьев вскочил и заметался по комнате для допросов. Молоденький милиционер-дежурный, стоявший поодаль, тоже встрепенулся. Андрей сделал жест рукой – я на стреме, расслабься.
Старик стал нервно ходить по допроске, где им разрешили поговорить. Мрачное помещение с одним маленьким окошком, почти под потолком. Три шага туда, три шага сюда. И какой-то неуловимый, мерзко-кислый запах.
– Ревнуют-то красивых, видных, а бабка моя – она всегда страшная была, – продолжил монолог подмосковный Отелло. – Я специально на такой женился – думал, никому не нужна будет, гулять от меня не станет, как другие… А она хуже любой крали оказалась! Чуть я за порог, она – готово дело! – пошла по мужикам!
– И что – много желающих находилось? С учетом ее, как вы говорите, непривлекательной внешности, – спокойно уточнил Андрей.
– Да толпами ходили! С утра до ночи! Эх!.. Что там говорить!
Андрей мельком переглянулся с охранником. Тот был явно в замешательстве, даже зарумянился в душной атмосфере допроски. Наверное, нечасто такие «преступники» встречались.
– Всю жизнь мне испохабила, проститутка!
Терентьев крепко приложил худыми кулаками по столешнице. Любимый Андреев зверек диктофонной породы слегка подпрыгнул, но остался стоять, преданно косясь на хозяина красным глазком. Они помолчали.
– А ты ведь мне не поверил, парень, – покачав головой арестант.
– Откровенно говоря, господин Терентьев, нет. Точнее, я не понимаю, как это все может быть на самом деле. Я еще могу понять, что сравнительно некрасивая женщина пользовалась успехом в молодости. Но в таком преклонном возрасте?… Я просто не представляю себе мужчин, тем более в большом количестве, желавших, так сказать, вступить в интимную связь с пожилой дамой. Может, вы поясните? Тогда б я понял и, возможно, поверил непорядочности вашей супруги. А?
Терентьев глядел в пространство, горько вздыхал, сжимал и разжимал кулаки. Пауза затягивалась.
– Так что, господин Терентьев? Как вы объясните такой необыкновенный успех пожилой, непривлекательной женщины?
– Не зна-а-аю, – выдавил из себя Отелло и, кажется, прослезился. – Я сына родного из дома выгнал из-за нее…
– Как? – встряхнул головой Андрей.
– Да тогда же, давно… Когда он из армии вернулся… Не мог их разврата терпеть. А все она!..
«Ой, дедуля, ну ты же и псих отпадный! Жизнь твоя закончится в тюремной психушке, и поделом! А бабулю твою мне жалко».
– Да почему ж вы не развелись с ней? – почти перестав сдерживать дикое раздражение, спросил Андрей. – Расстались бы, и страданиям конец.
– Ага, конечно! – зло, исподлобья глянул на него Терентьев. – Чтоб она вообще направо и налево гуляла?! Ну уж нет… Я ее специально с работы снял, чтобы она дома сидела, соседей просил приглядывать… Я ж на двух работах, чтоб денег хватало. А она все равно – чуть я из дома… Что – не веришь?
– Откровенно, эта история представляется мне неправдоподобной. Знаете – если женщина хочет изменить… Она всегда найдет способ сделать это так, чтобы муж не знал. Кстати, еще вопрос, если позволите…
– А? – В покрасневших глазах Терентьева мелькнул огонек.
«Думает – поверил и посочувствую? Ну нет… Не люблю старух, но таких стариков-извращенцев люблю еще меньше».
– Хотя бы один случай измены вы наверняка засекли? Ну так, между нами, мужчинами… Застали, к примеру, жену в постели с другим. Поймали?
– Это нет, – криво усмехнулся Терентьев. – Как ни старался – нет!.. Даже морду толком набить ей было не за что… Правильно ты говоришь, хоть и молодой. Они это умеют, ох умеют! Как ни старался, не смог поймать! Хитра же была, стерва! Всегда сухой из воды выходила!
«Ох, про это не надо!»
– Никак поймать не мог, – стенал Терентьев, – всю жизнь на это положил…
– И что – не жалеете? Что жизнь на такое потратили? – уж вовсе не скрывая иронии, ухмыльнулся Андрей.
– Глумишься? – махнул рукой в его сторону Терентьев. – Я в камеру хочу!
Милиционер дернулся, стукнул в дверь, та открылась, но арестант резко обернулся на пороге.
– А вот где твоя жена, ты знаешь?
